Для тематизации кризиса Э. Канетти в своей знаменитой книге «Масса и власть» избирает необычный феномен социальной жизни, маркируемый антитезой «живые и мёртвые». Этой теме посвящена специальная глава, названная им «Двойная масса: мужчины и женщины, живые и мертвые», где автор дает важную для избранной нами темы установку: «…полезно вглядеться в древнейшее [243] разделение человечества на живых и мертвых». Самые первые медитации на эту тему звучат так: «…Во всем, что происходит вокруг умирающего и мертвого, важную роль играет представление о том, что по ту сторону действует мощное полчище духов, к которому в конце концов примкнет умирающий. Живущие неохотно отдают им своего человека. Это их ослабляет, а если к тому же речь идет о мужчине во цвете лет, потеря воспринимается особенно болезненно».
У Канетти можно найти много подобных мест, которые, вместе взятые, условно можно назвать «картой» мифологического сознания. В архаических культурах человек чувствует себя пришельцем и для него этот мир «пришлый». Мир дробится на «посюсторонний» и «потусторонний». Эти две части пронизывают друг друга и перетекают одна в другую. Первая населена «живыми», другая «мёртвыми». В границах этой антитезы человек определяет и задает ориентиры и критерии пространства, которым он располагает на тот или иной момент. Все это в целом представляет собой необычную для нашего современника культуру отношений между «живыми» и «мёртвыми». Причем «мертвые» всегда многочисленнее и сильнее, и все, что делает человек, он делает в сознании незримого присутствия преобладающего потустороннего воинства. Надо вести себя так, чтобы его не рассердить, так как оно может воздействовать на живущих и вредить им, где только можно. Для многих народов масса мертвых представляет собой резервуар, из которого берутся души для новорожденных, так что от мертвых зависит, будут ли у женщин дети.
При желании эти отношения «живых» и «мертвых» можно рассматривать как символическую проекцию отношений человека к самому себе и к другим, и подобный взгляд, бесспорно, является более удобным для нашего современника. Но следует особо обратить внимание на то, что это отношения особого рода — это бескомпромиссное сражение, исход которого предрешен. Мертвые, в отличие от живых, могут добывать себе все новые и новые жертвы. Самого же мертвого, сданного после длительного и упорного сопротивления, можно считать хорошо устроившимся, поскольку теперь он становится членом могучего потустороннего воинства. Следовательно, умирание — это битва между противниками, чьи силы неравны. Мертвый не должен думать, что его отдали легко, он должен быть уверен, что за него сражались до последнего. Однако, независимо [244] от того, насколько храбро сражаются живые, битва заранее проиграна. Очень часто поэтому сражение инсценируется для того, чтобы «подольститься» к умирающему, которому недолго осталось принадлежать к слабому войску живых и который уже в силу этого как бы чуть-чуть уже принадлежит могущественному войску мертвых. Необходимо сделать все, чтобы этот новобранец не пришел в войско мертвых разгневанным и не подговорил вечного врага на новую вылазку. Это обстоятельство требует от древнего человека особой чуткости в отношениях с мертвыми, он должен быть всегда бдительным и осторожным. Никто не знает, когда последует новый удар, потому что мертвые никогда не объявляют войны. Всегда все может закончиться одной-единственной жертвой, а может длиться долго, и смерть принимает облик эпидемии или катаклизма. «Живые в вечном отступлении, которому нет конца».
Остается только признать, что к сражению мертвых и живых естественным образом относились причины всякого социального кризиса в архаических сообществах. Это принципиально отличается от позиции нашего современника, предпочитающего говорить об объективных причинах любой кризисной ситуации. Безусловно, теперь мало кто вспоминает о культуре и этикете отношений живых и мертвых. Не принято говорить о мертвых хоть в какой-либо связи с живыми, и наоборот. От этого отношения живых и мертвых приобрели тайный и закрытый, даже интимный характер. К этой интимности добавилась и изрядная толика лжи и притворства. Мертвые только притворяются мертвецами, как и живые стремятся во что бы то ни стало убедить себя и других, что они еще живы.
Добавить комментарий