Европейская цивилизация и общечеловеческие ценности

[183]

Проблема цивилизации — одна из центральных в философии истории Нового времени. Особое актуальное значение она приобрела в ХХ веке, из-за стремительного социально-экономического, политического и культурного развития человечества в современную эпоху. Ибо проблема эта сопрягается с постижением смысла истории в ее единстве и многообразии.

Вплоть до нашего столетия в европейской общественной мысли само понятие «цивилизация», как правило, употреблялось в единственном числе, обозначая высокий уровень социального развития, и обычно противопоставлялось более низкому уровню развития если не всех, то большинства стран и народов за пределами нашего континента, которым многие европейцы отказывали в «цивилизованности». Тем самым подчеркивание уникальности европейской цивилизации сопровождалось идеей особой цивилизаторской миссии Западной Европы в отношении остального человечества. В своих различных геополитических вариантах подобная идеология долгое время служила моральным оправданием политического господства европейских держав на нашей планете, их экономической экспансии и различных форм колониализма.

В ХХ веке в результате двух мировых войн экономическое преобладание Западной Европы в международных отношениях было подорвано. Распад колониальных империй в Африке, Азии и Латинской Америке, обретение их народами политической независимости и их стремление возродить свое культурное наследие — все это побудило таких видных философов истории, как О. Шпенглер и А. Тойнби, а также многих их последователей переосмыслить само понятие «цивилизация» и размышлять о судьбах «цивилизаций» теперь уже во множественном числе.
[184]

В их концепциях всемирной истории, получивших широкое распространение во второй половине нашего века как в Европе, так и за ее пределами, европейская (западная, христианская) цивилизация предстала как одна из целого ряда локальных цивилизаций, существовавших на протяжении истории человечества, сменявших друг друга в отдельных регионах планеты и одновременно сосуществующих в настоящее время. При этом коренное различие, которое приписывалось этим цивилизациям, усматривалось в том, что они покоились на несовпадающих, а часто и на несовместимых друг с другом системах социальных ценностей. Направленные против европоцентризма, в интерпретации всемирной истории, эти концепции стремились обосновать социальный и культурный плюрализм в развитии человечества, дать философское обоснование упадку Европы в системе международных отношений. Надо сказать, что популярность этих концепций далеко не ограничивалась лишь академическими кругами; они оказывали определенное влияние также на многих политических деятелей (достаточно назвать хотя бы Г. Киссинджера и Р. Никсона).

Однако сейчас, как нам кажется, становится все более очевидной историческая ограниченность концепций локальных цивилизаций, расчленяющих всемирную историю во времени и пространстве на изолированные и противопоставляемые друг другу человеческие культурные общности. Сквозь призму нового мышления, которое воплощает в себе объективное стремление человечества к общепланетарному взаимодействию, к взаимозависимости и культурному единству, сама проблема цивилизаций настоятельно требует своего философского переосмысления. При всем развитии между локальными цивилизациями, как существовавшими в прошлом, так и сосуществующими в наше время, мы вправе говорить о воплощении в каждой из них общечеловеческих, социальных и моральных ценностей. А различие между ними предстает уже не как их культурная несовместимость, а как мера осуществления непреходящих культурных ценностей, являющихся общим достоянием человечества, связанного единой судьбой. В свою очередь, это позволяет нам усматривать смысл всемирной истории в становлении, утверждении общечеловеческих ценностей и их восприятия всеми народами нашей планеты.

Сквозь призму этих общечеловеческих ценностей сама европейская цивилизация предстает уже в ином свете: не как уникальная в своей исключительности и не как одна из многих в своей относительности, но как своеобразное и поныне наиболее яркое воплощение общечеловеческих ценностей.
[185]

Что же это за социальные и моральные ценности, которые лежат в основе европейской цивилизации и вместе с тем являются, как мы полагаем, общечеловеческими, а стало быть, и не чуждыми другим народам, даже в том случае, если они ими пока не обретены?

Прежде всего, как нам кажется, это положение личности в обществе. Европейская цивилизация еще со времен античности покоится на определенном социальном контракте между управляющими и управляемыми. Этот социальный контракт мы находим уже в реформах Солона и законах Ликурга, в законах XII таблиц в Древнем Риме, в принципе разделения властей и в античной демократии, и в Новое время; как в теории общественного договора, так и в политической практике западной демократии.

Конечно, элементы подобного социального контракта мы можем обнаружить и в других цивилизациях, но только в европейской они приобрели устойчивое и непреходящее место, тогда как в других носили эпизодический характер.

Говоря о разделении властей, было бы неправомерно ограничивать его лишь общепринятым сейчас разделением политической власти на законодательную, исполнительную и судебную, т.е. традицией, восходящей к Дж. Локку, Ш. Монтескье, Т. Джефферсону и другим мыслителям XVII–XIX вв. Проблема разделения властей, опирающаяся на социальный контракт между управляющими и управляемыми, несомненно, имеет более глубокий социально-философский смысл и практическое значение в деятельности общества.

Следует подчеркнуть, что власть в обществе далеко не исчерпывается политической властью, носителем которой является государство. Наряду с политической властью в любом обществе существует экономическая власть и духовная, нравственная, власть, а также другие формы власти.

Именно наличие широкого спектра власти в ее различных формах позволяет проводить различие между государством и гражданским обществом. Чем более полицентричным является распределение властей в обществе, чем более оно демократично, тем большей является независимость граждан от государства. И в этом отношении европейская цивилизация — опять-таки уже со времен античности, особенно в средние века, а тем более в Новое время — воплощала в себе подобный полицентризм, рассредоточение власти в обществе, включая как относительную самостоятельность различных форм власти, так и ее ограничение на различных уровнях с учетом определенной автономии местной ласти.
[186]

В этой связи заслуживает особенного внимания имевшее место в Западной Европе на протяжении ее истории разделение власти на политическую и духовную, нравственную, носителями которой были, с одной стороны, государство, а с другой — церковь. Борьба между политической и духовной властью (в истории средних веков ее традиционно называют борьбой между императорами и папами, хотя она, конечно, не исчерпывается этим ни хронологически, ни по своему социальному содержанию) и началась, и завершилась тем, что наряду с «царством цезарей» в жизни общества отстояло себя «царство божье», царство духа. Иначе говоря, духовная власть, сфера человеческой нравственности, сумела тстоять себя от посягательств политической власти. Благодаря этому европейской цивилизации, несмотря на временные поражения, удалось избежать угрозы как тоталитаризма, так и теократии. В конечном счете, свобода личности как общечеловеческая ценность, а также другие права человека во многом имеют своим источником это разделение политической и духовной власти в обществе, благодаря чему личность не только обрела нравственный идеал, содействующий ее независимости и стремлению к счастью, но и стала во многих отношениях независимой, суверенной в вопросах выбора между добром и злом. На нравственный идеал, на признание суверенности личности, в свою очередь, опирается как светский, так и религиозный гуманизм, история которого восходит не только к Возрождению, но и к первоначальному христианству, а также стоицизму.

Духовная свобода личности в обществе имеет широкий диапазон своих проявлений, ибо включает в себя также интеллектуальную свободу личности в поисках не только добра, но и истины и красоты. Именно на этой интеллектуальной свободе покоится современная наука как поиск объективного знания о природе, обществе и человеке, а также достижения в сфере литературы и искусства.

Исключительно важное значение в обществе имеет разделение политической и экономической власти, особенно характерное для европейской цивилизации в Новое время, хотя оно имело далеко не рудиментарный характер и в средние века, и даже в античности.

Именно предоставление экономической власти гражданскому обществу и признание за личностью права экономической свободы с ее инициативой, предприимчивостью и изобретательностью стало за последние два-три столетия могучим стимулом экономического развития и процветания в Западной Европе, Северной Америке, а теперь и в других регионах.
[187]

Свобода предпринимательства, при всех ее издержках, в свете нового мышления представляет собой отнюдь не «капиталистическую ценность», как до недавнего времени ее воспринимали на Западе и на Востоке, а общечеловеческую ценность, которая при разумном ее регулировании единственно способна принести человечеству материальное обеспечение и процветание. Конечно, эта проблема заслуживает более глубокого исследования и обсуждения, ибо свобода предпринимательства должна вписываться в современную экологическую ситуацию и не попирать социальную справедливость как самостоятельную общечеловеческую ценность.

Мы привели лишь ограниченный перечень общечеловеческих ценностей. Наряду с ними можно назвать и такие, как политический суверенитет, принадлежащий каждому народу, право наций на самоопределение и свободу социального выбора и целый ряд других, получивших более полное воплощение в европейской цивилизации.