Цветовая дифференциация штанов (системный анализ)

[109]

Собственно говоря проблема цветовой дифференциации штанов жизненно волновала лишь персонажей фильма «Кин-дза-дза». Меня — не очень. И потому, что я не включен внутрь данной проблематики, то и могу судить о ней объективно. Насколько, конечно, возможно вообще говорить об объективности (для автора этих строк, ибо он — философ-с по диплому, и ему «по штату» со времен Р. Декарта вменено в обязанность во всем, особенно в реальности и объективности, сомневаться).

Напомню для тех, кто запамятовал суть проблемы, а для тех, кто не смотрел фильм — немного расскажу о нем. Один из героев кинофильма (играет Евгений Леонов) бросает примерно такую реплику: «Я не стану жить в обществе, где нет цветовой дифференциации штанов». Если это сказать «по-русски», то фразу можно было бы [110] перевести следующим образом: «Нет смысла жить в том недоразвитом и примитивном обществе, где отсутствуют «устои устоев» и «ценности ценностей», которые олицетворяются в цветовой дифференциации штанов». Дело в том, что общество планеты, к которому принадлежал вышецитированный персонаж, имело свои ценности и цели. И надо сказать, что эти ценности и цели достаточно далеки от ценностей как социалистического общества (время, к которому принадлежит время создания фильма), так и современной демократии и гражданского общества. Эти ценности олицетворялись в иерархической системе дифференциации штанов. Т.е. определенный цвет штанов (скажем лиловый [здесь и далее мы берем цвета произвольно, ибо не вполне помним точную дифференциацию в кинофильме]) отражал социальный статус их носящего и являлся предметом вожделенного стремления тех, чьи штанцы отливали более низкосоциальным цветом (например, синим).

Итак, перед нами вполне социально организованный мир: кастовая и иерархическая система отношений. Роль индикатора социального статуса в этом мире выполняют цветово дифференцированные штаны.

Прежде чем мы перейдем к собственно проблематизации цветовой дифференциации штанов необходимо прояснить сам контекст этой дифференциации, т.е. мир, в котором она осуществляется. Этот мир — достаточно удивительный мир, ибо он — нереальный мир, но мир — вымышленный, т.е. сконструированный. Как сконструированный мир — это мир разума, т.е. нуса и нигде, кроме этого нуса не локализованный. Иными словами мир указанного фантастического мира — это ноуменальный мир, причем в кантовском значении этого слова. Поясним заявленное. Мир «Кин-дза-дза» — это утопия (или антиутопия, какая нам разница?), но утопия выстроенная разумом ее создателя. Он нереален, хотя его формы — как и любое иное в любом кинофильме — зримо представлены. Но их зримость ссылается лишь на данности разума, данности нашего сознания. При этом мир — вполне для нашего сознания устойчивый, поскольку не «рассыпается», опять же, для нашего сознания. Таким образом, объекты (если так можно иносказательно выразиться о несуществующих предметах и мирах) этого фильма (как впрочем и любого другого фильма, особенно фантастического) обладают удивительными свойствами — их тождественность в себе и для нас, т.е. их представленность и [111] умопостигаемость совпадают, поскольку и то и другое одинаково нереально. Иными словами их представленность есть их ноуменальность. Т.е. мир который мы зрим ничем не отличен от мира самого по себе, поскольку и то и другое суть создания разума. Мир фильма «Кин-дза-дза» в этом отношении одновременно феноменальный и ноуменальный. Т.е. мы имеем уникальную возможность увидеть феномен, который ничем не отличается от ноумена. И в этом смысле мы видим, что мир «Кин-дза-дза» — это ноуменальный мир, который ничуть не утрачивает своей ноуменальности от того, что становится предметом для нашего зрения. Напомним, что для И. Канта ноумен — «умопостигаемый объект» 1. Кстати, как ноуменальный мир, мир цветовой дифференциации штанов не может стать предметом возможного опыта и быть рассмотрен человеческим разумом. По версии того же Канта, ноуменальный мир может стать предметом возможного опыта для иного, скажем, для ангельского разумения, а рассуждение о нем — предметом ангельского терпения со стороны слушающих о нем это рассуждение. Иными словами, то, о чем мы сейчас ведем речь — проблема цветовой дифференциации штанов — рассуждения об ангельском и, стало быть, о божественном, т.е. теология по преимуществу.

Теперь возвратимся к самой проблематике цветовой дифференциации штанов. Само название статьи «Цветовая дифференциация штанов (системный анализ)» не случайно 2. Речь пойдет о том, каким образом системно можно рассмотреть цветовую дифференциацию штанов. При этом положено — и достаточно веско положено — что сама цветовая дифференциация — это неоспоримая данность. Данность социального и этического планов, которую мы, поскольку не марксисты, должны не изменять, но исследовать. Скажем прямо — перед нами тупик, из которого по идеи должен найти выход системный анализ. Системный анализ мы здесь рассматриваем не как иногда принято в определенного рода системах, но как анализ, дающий понимание взаимосвязанного целого. Даже если не тупик, то — лабиринт (состоящий из различного цвета штанов), а система — эта та нить Ариадны, которая поможет нам не только выбраться из штанов, [112] но и разумно и научно ранжировать и координировать эти штаны.

Для начала примем как данность следующую дифференциацию штанов: лиловый (Л) цвет штанов — это цвет наивысшего ранга, цвет штанов властителей; оранжевый (О) — это цвет, как сейчас сказали бы, среднего класса; а синий (С) — это, простите-с — цвет простолюдина. Для удобства дальнейшего анализа возьмем лишь три цвета, и их, как говаривал Аристотель, для нашего анализа достаточно. Эту данность нам надо проанализировать и выявить в ней некие закономерности, которые позволят нам оценить целостность синих (С), оранжевых (О) и лиловых (Л) штанов и постигнуть этические основания общества фильма «Кин-дза-дза». Какую нам стратегию избрать? Вот в чем вопрос (цит. по памяти «Гамлет» В. Шекспир). Трудно сразу так вот не порассуждавши (томов так на 19, не менее) сразу же избрать стратегию-анализ, которая позволила бы нам системно подойти к проблематике цветовой дифференциации штанов, поэтому обратимся к наиболее известным стратегиям и применим их на практике (штанах).

Конечно, если уж избирать методологию, которая нам обеспечит подлинное и объективное постижение (в нашем случае оно совпадает, напомню, с ноуменальным), то следует, прежде всего, обратиться к тем методам, которые пропагандируются и используются не без успеха (одна ядерная бомба чего стоит!!) естественными науками. Итак, научная методология. Раскладываю штаны на столе. Что должна сделать в этом случае естественная наука? Расчленить, разобрать по атомам, и описав строение штанов, строение и частоту цветовой волны, подойти к искомому решению проблемы. Делаем (трудно на такое решиться, если штанов не так уж много). Расчленяем штаны, описываем их структуру, сравниваем с другими штанами и т.п. Ну что!? Да ничего. Ничего, поверьте, не получается. Если не верите, то проделайте расчленение штанов самостоятельно и — гарантирую — ни черта не поймете в том, каким образом какого цвета штаны соответствуют различным строкам «табели о рангах» «планеты Кин-дза-дза». Результат, который можно достичь подобным опытным путем — это трансформация штанов в тряпки для протирки автомобиля…

Может быть обратимся, тогда, к гуманитарным методологиям и попытаемся в их рядах найти искомый метод, который обеспечит нам [113] системную целостность данного явления, тем более, что цветовая дифференциация штанов «по идее» должна относится к социальным, этическим, политическим… короче, к гуманитарным сферам.

Возьмем наугад (это для читателя наугад, а для меня-то нет) несколько методологий. Во-первых, метод умозрения. Ибо понятно, знание о цветовой дифференциации штанов относится не частным, но к наиболее общим вопросам человеческого социума и получить это знание невозможно путем индуктивным, как то хотелось бы Бэкону, но оно по свой сути принадлежит к той сфере, которая подвластна Аристотелевскому уму, т.е. умозрению о самых что ни на есть первоначалах.

Итак умозряем на штанах. Напомню: о штанах С, О, Л. Умозряем, умозряем… ничего умозрить не можем, кроме предметной (да простит меня Гуссерль) данности. Сколько не таращься (глазами ли, умом ли) не постигаешь вечной и нетленной данности цветовой дифференциации. Не подходит… Пойдем дальше… И добредем до Аристотеля.

Наше обращение к Аристотелю (а вернее к его этике) не случайно, ибо дифференциация штанов — проблема этическая, да и сам Аристотель достаточно мудрый мыслитель. Как бы он поступил на нашем месте? Наверное использовал бы свои наработки в этой области и применил бы то, что он с успехом опробовал в своих этиках 3, а именно, что важнее всего найти справедливость, которая является движущим началом любого человеческого общения. Цветовая дифференциация, понятно, закрепляет и фиксирует существующие социальные связи и поэтому ее постижение и сохранение дело величайшей научной и политической важности (в особенности это было бы важно для Аристотеля с «планеты Кин-дза-дза», если таковой имеет место быть). Как основа порядка (а для Аристотеля порядок — это «что-то») система дифференциации должна блюсти справедливость и избегать крайностей, ибо справедливость — это середина между двумя крайностями. Если же «переложить» заявленное на цвета штанов, то получится, что О штаны являются потому таковыми, что равноотстоят от двух крайностей, от штанов С и штанов Л. Можно, кстати, с помощью Аристотеля определить и топос штанов, т.е. их естественное место, к которому они с необходимостью [114] стремятся. А естественное их место — это ноги и чресла, причем куда эти ноги и чресла направляются, в то же место мигрирует и естественный топос штанов… Красота? Что-то не получается со штанами у Аристотеля. Возьмем что-либо поновее.

Например, Гегеля. Как быть с точки зрения гегелевской диалектики со штанами? Наверное нужно выбрать начало (подобно тому как Гегель выбирает себе бытие) и «раскрутить выбранные штаны диалектически. Допустим штаны С — это начало. Они обладают внутренней противоречивостью, которая гонит их по пути развития к своему иному — штанам О. Штаны О не только свое иное штанов С, они их отрицают и сохраняют их в их истине. Итак, штаны С претерпевают процесс Aufhebung (снятия, т.е. штаны снимают) и переходят в штаны О. Но на этом дело не заканчивается, ибо все идет к высшему единству, олицетворением которого являются тогда штаны Л, содержащие как снятые штаны С, так и снятые в истине штаны О. При этом нужно еще отметить, что поскольку мы имеем здесь диалектический процесс, то мы можем сказать то же, что Гегель говорил по поводу каждой ступени развития абсолютной идеи — она есть абсолютная идея: штаны С есть штаны Л, так же как штаны О есть штаны Л. Честно говоря, кроме снятия штанов — все полнейшая белиберда, поэтому может быть возьмем систему еще поновее?

Ну например М. Хайдеггера. Наверное он бы в Шварцвальдском домике так бы сказал о штанах: «Штаны штанят штанцами в просвете штанности, за-являя о забвении штаннования». И от сказанного глубокомыслия певца 3 Рейха нам не стало бы ничуть не лучше и мы ничуть не продвинулись бы в постижении цветовой дифференциации штанов.

Тогда может быть здесь нам поможет «бич двадцатого века» и истеричных женщин З. Фрейд. Наверное проблематика штанов нашла бы у него свое сочувствие, ибо штаны — это так «эротично», ибо прилегают к двум эрогенным зонам — анусу и фаллосу. Чем бы это обращение к проблеме цветовой дифференциации штанов в психоанализе закончилось, не так уж трудно предсказать — все в конечном счете свелось бы к эросу и танатосу, а если бы за дело взялся последователь Фрейда Юнг, то архиштанами, всплывающими на поверхности бессознательного. Но ни нам, ни штанам от этого не стало бы лучше: бессознательноштанность оказалась бы недоступной [115] рациональности и была бы с почетом препровождена в психиатрическую лечебницу.

И список методологий и систем можно продолжить дальше…

Что же нам делать если ничто путного для нас они не могут дать?

Итак, что мы имеем от систематического применения любой методологии к проблеме цветовой дифференциации штанов? Да в общем-то ничего. Ничего она нам не дала и ничегошеньки не объяснила. Может быть дело в том, что рассудок человеческий слаб для дел божественных, ибо мы с самого начала увидели, что речь о ноуменальности-феноменальности мира «Кин-дза-дза» дело разумения ангельского?

По своей сути цветовая дифференциация штанов, как зримая манифестация, кристаллизация человеческих связей, строения социума, ни чем не лучше и ни чем не хуже любой другой. А невозможность ее системно постигнуть, что было, конечно представлено в этом тексте в утрированном виде, в принципе демонстрирует невозможность дать «исчерпывающее» и «окончательное» объяснение в гуманитарной сфере. Почему это происходит?

Да по разным причинам. Возьмем лишь две. Разум стремиться к пониманию, которое, кстати не обладает свойствами статики, но действует в расчете на уравненность, на статику. Еще А. Бергсон указывал на то обстоятельство, что рациональность ориентирована на неживое, а в сфере жизни и развития не может добиться ничего «выдающегося». Мы, чтобы познать «умертвляем», а с живым так обращаться не следует…

Укажем на еще одну причину, которая идет против любой «причины». Пытаясь понять мир, социум, человека, мы стремимся найти нечто постоянное, ритмичное, предсказуемое. Но подобное стремление не вполне адекватно реальному положению вещей. Есть та причина, на которую указывали еще древние. Например Аристотель говорил в «Никомаховой этике», что для счастья не достаточно одной добродетельности, но нужна и удача. Реальность человеческого существования такова, что случай (удача), внезапность — это то, что играет не последнюю роль в нашей жизни (рождаемся случайно и случайно уходим из этого мира), Однако, именно случайность в меньшей степени обладает «правом гражданства» в науке, и можно [116] пожалеть вместе с Фр. Ницше, что древнейшая аристократия этого мира (его величество случай) незаслуженно обходят стороной.

И таких причин — много, очень много… Но наука их просто игнорирует… Получает всякий раз — «по штанам»…

Еще раз: что же делать?

Очень просто: мыслить, рождать мысль…

Мыслить вопреки чужой мысли, ибо если мысль не рождается вопреки, то ее попросту нет. Мысль должна убить мысль, в том же смысле, как призывали буддисты «Убей Будду». И иного пути, похоже, нет.

А как быть с цветовой дифференциацией штанов? А не все ли равно… Она сыграла свое дело, привела нас к другим горизонтам мысли и, как Отелло, должна, удалиться.

И последнее. Сборник то посвящен анекдоту, а я вот со своими штанами… Как быть? А никак. Анекдот-то в том, что никак. Как говаривал И. Кант, юмор (а если анекдот это не юмор, то я — не я 4) состоит в превращении ожидания в ничто. И в этом отношении весь тот бред, который я только что имел честь представить Вашему вниманию, как раз и «коварно» обращает Ваши ожидания в ничто. И потому, мне так кажется, именно ему здесь и место. И, напоследок, как сказал бы уже много раз упомянутый Аристотель, нужно сказать, что об этом уже достаточно сказано…