О концепции повреждения культур римским завоеванием в философии истории И.Г.Гердера

[218]

1. Оценка значения римских завоеваний в Италии и в целом в Западной Европе в 14 книге работы И.Г. Гердера «Идеи к философии истории человечества» (ч. 3, 1787) чрезвычайно актуальна не только из-за практически впервые в Новое время высказанной идеи альтернативности истории, но и из-за его резкой критики значения римского государства практически с точки зрения современного мультикультурализма — в связи с его современным кризисом.

И.Г. Гердер резко осуждает римское государство за уничтожение этрусской, карфагенской и прежде всего западноевропейских культур Испании и Галлии, полагая, что подражательная по сути римская цивилизация обескровила европейские культуры, лишив их прежде свойственного им импульса развития и конкуренции разнообразия и заменив их роскошью, изобилием однообразной скудной культуры с безумной идеей завоевания и стандартизации мира 1. В отличие от Ш. Монтескье И.Г. Гердер не является сторонником жесткого географического детерминизма, прямой обусловленности форм правления климатом и географической средой, поскольку он обратил внимание на то, что и близкие географические зоны дают несколько разные результаты в зависимости от господствующего в регионе историко-культурного процесса, например в случае Японии 2. Основную причину развития цивилизации Гердер видел в разнообразии природных условий (без монопольного господства одной силы) и конкуренции [219] человеческих культур, ими порождаемых. Наиболее губительным для поступательного хода истории являются, по Гердеру, разрушительные завоевания, осуществляемые с целью грабежа. Гердер, правда, отмечает, что часто такие завоевания лишь способствуют возвышению торговых конкурентов уничтожаемой культуры 3. Упрощение культурной ойкумены, особенно осуществляемое после очередного пика расцвета цивилизации на ее спаде, действительно может повлечь значительно более катастрофические последствия.

Гердер не пишет однозначно, что кроме разрушений и утрат (он приводит, например, довольно впечатляющий список утраченных книг античности 4) явилось основным следствием умерщвления римлянами варварских культур Европы, однако по дальнейшему изложению можно заключить, что он видел два таких следствия: первое — превращение христианства в обрядоверие, а христианской церкви (речь в основном идет о римской католической церкви) — в замкнутую корпорацию, стремящуюся к захвату власти над Европой, в основном с целью ее материальной эксплуатации 5; второе — навязывание форм насилия, деспотизма, сословных перегородок и коррупции со стороны римской иерархии подчиненным ей европейским странам 6. Такая критика римско-католической церкви понятна в устах высокопоставленного протестантского проповедника, однако следует отметить, что все вышеперечисленное прекрасно развивалось из родовых обществ и в тех странах, где не происходило столь полного объединения региона в одну империю, как в Средиземноморье: например, в Индии, — а вот возникновения так называемого открытого общества и капитализма там не произошло самостоятельным путем (в сущности, к этой фазе, кроме Европы, смогла, и то лишь приблизиться, только одна страна — Япония).

2. Самым существенным возражением вышеописанному тезису Гердера является известная историкам концепция так называемого феодального синтеза.

Следует определиться, что феодализм здесь понимается не как система дарения земли в обмен за службу, известная еще в VIII-III веках до н. э. в Китае, и не как система прикрепления крестьян к земле, известная на Ближнем Востоке в I тысячелетии до н. э., а также в Спарте и в системе домината в Римской империи, т. е. то, что тысячелетиями более или менее существовало на Востоке, но отнюдь не порождало освобождения собственности на орудия труда от феодальной или иной налоговой зависимости от собственников земли как на Востоке, так и в античности и тем самым не создавало предпосылок для возникновения капитализма, — феодализм здесь понимается как именно иерархическая система сосуществования частичной собственности феодалов на крестьян и землю, частичной собственности крестьян на землю и орудия труда [220] и впервые в истории относительно самостоятельной собственности на орудия труда (а не частичной собственности граждан полиса на землю и через нее зависимость как правило неполноправных метеков собственников орудий труда) горожан, объединенных, правда, в феодальные цехи в самоуправляемых городах (служащих основной опорой феодальных королей против баронов и церкви). Это значение феодализма было лучше всего изложено в разделе «Формы предшествующие капиталистическому производству» «Экономических рукописей 1857-1861гг.» 7 К. Маркса. Только эта система вольных городов, дополненная в западной части Западной Европы также отменой собственности на личность крестьян и барщины в XI-XIII вв., и породила капитализм. Такая ситуация возникла только здесь, а также частично в Японии, но там она сопровождалась значительно более сильным государством, почти полным бесправием крестьян и неблагоприятным международным положением, вызвавших полную изоляцию страны в XVI-XIX вв.

Концепция же феодального синтеза означает следующее: источником развития европейского феодализма явился синтез институтов разлагающейся Римской империи (колонат, система городов и коммуникаций, орудия труда и крестьянские навыки) и завоевавших ее германских варваров (первичная иерархия позднеродового общества, германская форма собственности — отличавшаяся от античной прежде всего господством индивидуальных собственников над общинным началом, а не наоборот, как в античности — и соответствующие ей права общинников). Результат же синтеза различается по трем зонам с разной мерой влияния римского начала: южная зона (Италия, Испания, южная Франция, Византия) — преобладающее господство римского начала — быстрое начало торговли, но медленное развитие капиталистического производства, в силу слабости германского начала. Средняя зона: северная Франция, Голландия и Великобритания — равновесие начал и в силу этого уверенное развитие капиталистического производства. Восточная зона — Германия, Скандинавия и частично восточноевропейские земли — медленное развитие с возвратом вспять («второе издание крепостного права») в силу слабости римского начала. Из этой концепции становится понятным как то, какие основания имел М. Вебер для его концепции протестантского духа капитализма, так и прежде всего то, что развитие капиталистического общества было бы, скорее всего, невозможным без институтов Римской империи.

3. Гердер в конце XVIII в., конечно, не мог учесть этих концепций, однако в его тезисе о губительности римского завоевания для варварских культур Европы есть еще один элемент, который следует учесть для верности его оценки. А именно: Гердер рассматривает римское завоевание как однозначно губительное, впоследствии же выдающийся [221] немецкий историк Эд. Мейер в книге “Caesars Monarchie und das Principat des Pompeius” 8 сделал весьма важное заключение — захват галльских земель был совершен Юлием Цезарем в обстановке острой борьбы в Римском сенате между аристократической партией сенаторов-латифундистов, которые были заинтересованы в прекращении дальнейших завоеваний для закрепления своих привелегий и сохранения сословной структуры римского общества, и партией всадников — популяров. Сенаторы добивались передачи Гнею Помпею полномочий принцепса, модератора, т. е. управляющего от лица Сената исполнительной властью республики, который хотя и обладал бы большими полномочиями, чем один из двух консулов с годичным сроком, но вряд ли большими, чем римский (конституционный) диктатор или премьер-министр современной парламентской республики. По-видимости это было бы демократическое правление, если конечно забыть, что половиной Европы правили бы несколько сот семейств, никем не избранных и властью делиться не желающих. Цезарь же добивался создания конституционной монархии с большим объемом прав исполнительной власти, а главное — коренной реформы Сената с тем, чтобы завоеванные провинции представляли их собственные сенаторы, что сулило большую демократическую перспективу. Он опирался в Риме на широкую демократическую коалицию, и прежде всего на сословие всадников, получивших в послегракханский период огромную собственность посредством откупной системы — получастного, не ограниченного правом грабежа провинций при сборе налогов. Они были заинтересованы в закреплении своей собственности и предоставлении им власти, пропорциональной этой собственности. Также Цезарь опирался прежде всего на солдат своих легионов, служивших прежде всего за предоставление земли и денежные награды, а также на те коллаборационистские круги варварских обществ, которые поддержали его в расчете на расширение власти, богатства и на прекращение бесконечных междоусобных войн. Если захват власти удался Цезарю прекрасно, то попытка перейти к реформам закончилась его убийством, т. к. римские всадники не были готовы делится уже полученной ими властью. В результате ее в конце концов получил усыновленный Цезарем его наследник Октавиан Август, который, как показал Мейер, фактически в основном осуществил не монархию Цезаря, а принципат Помпея, только с многократно расширенной властью, которая вскоре пожрала Сенат 9. Именно этим, по мнению как Эд. Мейера, так, в частности, и разделявшего его мнение испанского философа Х. Ортеги-и-Гассета 10, перспектива демократизации римского общества и активного полноправного включения в его жизнь завоеванных варварских провинций была утрачена. Следует отметить, что до кризиса III в. участие этих провинций в работе Сената [222] посредством кооптации Цезарями значительно расширилось, как повысилось и благосостояние городов, и только в результате этого кризиса, вызванного экономическим обнищанием государства в результате его опоры на полурабский труд восточных провинций, прежде всего Египта, растущим долгом в дефицитной торговле с Индией и Китаем, огромными расходами на борьбу с варварскими нашествиями с севера и на бесконечную патовую войну с Парфией римская самодержавная армия в ходе ряда разрушительных походов в центре страны покончила с игрой в демократию и разорила ранее состоятельных горожан, а вместе с ними и былое влияние и благосостояние провинций.

4. Как кажется, из вышеизложенного можно сделать следующие выводы:

• Во-первых, хотя римское завоевание несомненно нанесло серьезный урон большинству средиземноморских культур, оно сохранило их от худшего — полной ассимиляции со стороны Востока, что, в сущности, почти произошло с Византией. Об уроне же в отношении варварских культур Европы можно говорить лишь в том смысле, что Рим дал им больше, чем уничтожил — только благодаря прививке им Римом эллинской культуры и существенно развитого Римом по сравнению с Древней Грецией государства смогла возникнуть современная цивилизация.
  
• Во-вторых, отсутствие завоевания могло нанести больший урон, чем само завоевание (достаточно обратится к работе А. Тойнби 11 «Постижение истории»), ибо все разрушительные процессы от сосуществования с разлагающейся империей были бы налицо, а вот действительного приобщения к европейскому праву и культуре могло и не произойти. Хотя, конечно, это вопрос с очень многими неизвестными переменными.
  

5. В связи с этим можно сказать на предложенную тему «о воспитании народов» то, что приходится согласиться с тезисом Г.В.Ф. Гегеля о том, что отдельные индивиды не могут сознательно выбирать и устанавливать конституцию своего государства по своему произволу 12. Хотя, несомненно, именно деятельность людей определяет выбор альтернатив в истории, но следует согласится с Гегелем и Энгельсом, что люди не могут знать результата своего выбора, по крайней мере на нынешнем уровне цивилизации.

Говоря о концепции воспитания, можно согласиться с заключением исследователя гегелевской работы «Философия права» Л. Хейде о том, что гегелевская концепция воспитания лишь кажется представителем авторитарной концепции воспитания, акцентирующей исключительно принуждение и отвергающей современное понимание игрового воспитания и обучения по собственному убеждению 13. Но Гегель исходит [223] из концепции насильственного преодоления естественного произвола, который свойственен ребенку, а также из борьбы между воспитуемым и воспитующим. В этом он весьма близок к концепции педагогики И. Канта 14, в особенности к тому, что человек по природе есть животное, нуждающееся в господине, и проблема состоит не в том, нужно ли подчинение в воспитании, а в том, как воспитать самого господина 15. И Кант и Гегель присоединяются к аналогии Гердера о воспитании человеческого рода, Гегель также выводит из нее то положение, что эта воспитание есть такая деятельность человечества, которая позволяет осознать ему свою сущность и тем самым развиться и подняться над своим естественным уровнем (по форме определение непосредственно подводит к определению тезиса К. Маркса о практической природе истины) 16. Проблема, однако, кажется, заключается в том, что вывод Гегеля скорее отрицательный, по крайней мере для отдельных народов: урок истории в том, что она ничему не учит, по крайней мере народы и правительства — слишком специфичны обстоятельства каждой конкретной эпохи и слишком противоположны задачи объективного изучения и практической пользы 17.