Среди поводов массового увольнения преподавателей ряда факультетов и институтов СПбГУ – переход на преподавание некоторых дисциплин в режиме – online. Неискушенный адресат официального информационного месседжа свяжет происходящее в СПбГУ с развитием современных информационных технологий. И сделает вывод, что происходящее - неизбежно. Но, как известно, язык, а повседневный язык в особенности, способен «переодевать мысли» и тем самым брать нас в плен не только собственных, но и чужих иллюзий. Так возникают бренды, маркирующие принадлежность к современности в качестве несомненной ценности, если она имеет «открытый» характер: открытый человек, открытый взгляд, открытое общество, наконец, открытое образование. Так появляется философия не только как продукт современной технологии, но и как часть системы т. н. «открытого образования».
В обращении к открытости как маркеру одной из ценностей современного мира - много правды, потому что, как известно, философы не пророки, обращающиеся к грядущим поколениям через головы своих современников, и не литераторы, которые могут писать в стол, в надежде на будущее признание. Философы обращаются к читателям своих произведений.
Вспомните красноречивую легенду о знаменитом Лао Цзы, который отправился посмотреть мир и на таможне ему был задан вопрос, что он везет с собой. Как известно, шустрый ученик Лао – Цзы опередил своего наставника с ответом: «Ну, разве вы не видите, что он везет мудрость?!». «Пусть предъявит», - таможенник был неумолим. Так Лао Цзы – гласит легенда - был вынужден написать Дао Дэ Цзин.
Философия нуждается в предъявлении, скажем мы! Так и только так возможна легитимация Истины. И с этой несокрытости, которую предъявляет философское мышление, как известно, начинается история философской мысли.
А теперь представьте себе два диаметрально противоположных образа.
Вот Вы в одной из лекционных аудиторий СПбГУ, где звучит живой голос преподавателя философии, которого Вы слушаете и слышите вместе с другими, со всеми, кто вместе с вами поверил, что СПбГУ – это пространство свободы, которое вы осваиваете, как пространство живой мысли. Потому что философия, как писал и говорил замечательный отечественный философ М.К. Мамардашвили, есть – «усилие, чтобы случилась мысль». Та мысль, в которой и благодаря которой бытие открывается.
А вот теперь Вы перед дисплеем, на экране которого тоже звучит голос, но этот голос уже обращен не к Вам, не к аудитории, в которой Вы собрались все вместе и объединены друг с другом чувством общности избранного призвания, а к любому абстрактному и анонимному Другому, о существовании которого Вы только догадываетесь, но которого не чувствуете и на поддержку которого Вам рассчитывать не приходится.
Курс философии в режиме on – line абсолютно одинаков для всех факультетов и институтов СПбГУ: для юристов, биологов, историков, математиков, психологов… Это один и тот же материал, который размещен в в формате видеозаписи лекций для всех студентов университета. Само выражение «учебная аудитория» приобретает виртуальный характер, объединяя всех тех, кто вошел по электронному адресу на соответствующую страницу в сети.
И эта обезличенная и анонимная институция под названием «Открытое образование», лишенная плоти и крови, будет мумифицировать чужую и вместе с нею и вашу мысль. К голосу, звучащему с экрана, нельзя обратиться с вопросом, да и ему, в свою очередь, не надо стремиться быть понятым именно Вами, человеком со своей собственной биографией и судьбой. Затем и он исчезает, чтобы оставить вместо себя совокупность текстов вместе с заданиями к ним и в самом конце - зачет, так похожий на ЕГЭ, в котором вся философия сведена к выбору правильного ответа из совокупности предложенных.
Если эти тесты и имеют отношение к необходимости совершить усилие, то только – усилие памяти, чтобы вспомнить, какой же ответ правильный. Таким образом, называть этот курс философией и при этом ссылаться на современные технологии – значит не просто лукавить, но и искажать существо дела самым бессовестным образом.
Вся технологическая составляющая – не более чем инструмент на службе старой классической модели образования как института передачи знаний; передачи знаний от того, у кого они есть, к тому – у кого их нет. От преподавателя, научного руководителя, наставника – студенту, ученику, но без одной, но очень важной, быть может, главной составляющей этой передачи – непосредственного влияния наставника на ученика. Влияния, которое осуществляется огромным спектром самых разнообразных аспектов вербальной коммуникации вместе с выразительными возможностями экзистенциальной ситуации, или дискурса, частью которого становится используемое выражение. Используя компьютерную аналогию, можно сказать, что т.н. новое технологическое обеспечение образовательного процесса в режиме online не более чем «железо» в отличие от «программного обеспечения». Разумеется, речь не идет о принципиальных возможностях, открываемых новыми информационными технологиями в процессе образования. Речь идет о том, как убого эти технологии были использованы в одном из ведущих университетов России.
В самом начале прошедшего учебного года мы узнали о введении единого курса философии на всех факультетах и институтах СПбГУ в режиме – online как о состоявшемся факте. И дело не только в том, что старая классическая модель образования как передачи знания предстала в новом формате, дело в том, что одновременно этот формат его создатели пытались и пытаются выдать за реализацию новой модели образования как формирования компетенций.
На первый и весьма поверхностный взгляд переход от концепта передачи знаний к концепту формирования компетенций может показаться частью универсального процесса развития, что создает иллюзию его обыденности; ну кто же давным - давно не знает, что все течет и все изменяется. Но так только для поверхностного взгляда. За этим переходом таится глобальная интеллектуально – психологическая революция, которая делает его неизбежным, иначе система образования, а вместе с нею и вся система управления любой страны, в том числе и нашей - рискует пройти точку невозврата в состязании геополитических миров.
Может показаться парадоксальным, но наиболее очевидно необходимость трансформации классической модели образования, а вместе с нею и важность осмысления путей и способов этой трансформации, предстают в юридическом образовании. Деятельность юриста, а вместе с нею и юридическое образование для стороннего наблюдателя предстают как та почва, в которую своими корнями уходят некоторые стереотипы мышления, связанные с соблазном простоты.
Относительно недавно на портале zakon.ru был размещен материал под названием «9 тезисов о юридическом образовании», автор которого стремился начать дискуссию о состоянии отечественного юридического образования в момент его перехода от модели образования как передачи знаний к модели формирования компетенций. Содержание опубликованных тезисов представляло реферативный пересказ статьи Дж. Белла «Юридическое образование», опубликованной в Оксфордском справочнике юридических исследований. (John S. Bell. Legal Education // The Oxford Handbook of Legal Studies, 2012.)
С одной стороны, очевидно, что квинтэссенцией права является верховенство закона. А теперь зададим себе вопросы: должен ли юрист в процессе обучения запоминать то кажущееся невероятным количество законов, которые связаны с различными отраслями права, с различными правовыми системами, с процессами изменения законодательства, все более и более разрастающимися видами деятельности, которые предполагают юридическое сопровождение, а вместе с тем делают все более разнообразным перечень профессий, которые требуют юридической подготовки. И это в условиях, когда современные технологии необычайно упрощают поиск необходимой информации. Становится понятным, почему в Гарварде, если верить источникам, уже не требуют от студентов запоминать закон.
Второй шаг в нашем рассуждении поможет сделать определение права как определенности, которую оно вносит в отношения между людьми. И эта определенность проявляется в том числе и в отношении к языку как совокупности лексических значений, предполагающих однозначное определение. Именно в отношении к языку, используемому на службе права, его наиболее важным инструментом становится письменный текст, письмо как таковое. А вместе с ним и такая итоговая форма знания как понятие. И именно здесь обнаруживается, что юридическое образование в наибольшей степени приближается к классической модели образования как трансляции знаний. Субъект знания – тот, кто может сформулировать правильные определения соответствующих понятий. Тогда субъект знания и образованный человек – почти синонимы, потому что образованный человек – это тот, кто может правильно использовать язык. Правильно использовать язык на службе правильного мышления с тем чтобы принять решение, определенность которого выражена самым недвусмысленным образом: так как это делает судья, вынося свой вердикт –виновен / невиновен.
Именно здесь определенность права коррелирует с доминирующей установкой современной культуры, культивирующей психологический соблазн двух взаимоисключающих позиций по отношению к точке зрения другого – согласия с ним или ее неприятия, отрицания. Только весьма специализированные виды деятельности – искусство, профессиональная коммуникация, например, психологическое и психотерапевтическое консультирование культивируют чуткость человека к голосу другого, не только к тому, что человеку удается выразить с помощью вербальных значений, но и тому, что он имеет в виду на самом деле. Когда –то меня поразила глубина формулировки названия одной из глав книги Э. Эриксона «Молодой Лютер» - «Что значит иметь в виду?»
Проблема, однако, в том, что все мы родом из детства, и усвоение языка ребенком происходит непонятийным образом в процессе использования языковых выражений в определенных, хотя и самых многообразных ситуациях. Значение языкового выражения определяется его использованием в экзистенциальных ситуациях, в дискурсе, или, как когда - то писал Л. Витгенштейн, в «языковых играх». С помощью языка мы не только адаптируемся к сообществу, частью которого являемся, но и хотим выразить себя определенным образом. Человек не только тот, кто говорит, но тот, кто хочет сказать, если желание выразить себя определенным образом все еще живет в нем. Более того, осуществляя все это, человек отдает себе отчет, насколько ему все это удается - насколько его понимают другие, над чем еще стоит подумать; и все это вместе с многообразием тех оттенков мысли, чувств, настроений, из которых, если повезет, иногда рождаются иные миры. Помните у поэта: Мне нужен мир второй, огромный как нелепость, а этот мир маячит, не маня…
И вот для обозначения этих рефлексивных аспектов активной вовлеченности человека в образовательный процесс с помощью языка и используется термин «компетенции». Упрощая и используя несколько архаический способ выражения, скажем так: компетенции – это активная жизненная позиция, выраженная в вербальной форме. И если призвание образования состоит не только в том, чтобы подготовить человека к интеграции в социум, но и помочь ему реализовать свои возможности и ресурсы, то слово компетенции вполне подходит для того, чтобы включить в себя долгосрочное развитие личности. И тогда понятно, почему автор упомянутой оксфордской публикации настаивает, что представление о юридическом образовании, как о передаче знаний, давно продемонстрировало свою полную несостоятельность. Добавим от себя - даже для юридического образования, степень профессионализма в которой напрямую определяется прежде всего качеством и культурой работы юриста с документом.
Проблема концептуального анализа смыслового наполнения компетенций усложняется той огромной ролью, которую на развитие и самореализацию личности оказывает поддержка окружения, будь то, поддержка семьи, друзей или же научного руководителя. Современное российское университетское образование с завидным упорством вытесняет не только голос живого преподавателя, звучащий в аудитории, но и его присутствие в образовательном процессе. Если в европейской и американской высшей школе на первом месте идет организация опыта, способствующего обучению, и только на втором месте компетенции, то в российской – если судить на примере СПбГУ – торжествует классическая модель образования как передачи знания с вытеснением главного носителя этого знания –самого преподавателя.
Авторы перевода философии в режим online пошли по испытанному пути имитации, Но как же удалась имитация образовательного процесса, так или иначе включающего традиционную для классической модели передачу знания, формирование компетенций и, наконец, организационную поддержку опыта обучения самого студента?
Добавить комментарий