Коммунальное тело: эффект порно

Порнография — наваждение натурализованными изображениями тел.

К сущности Тела принадлежит нерепрезентируемость. Допустим, мы будем замещать телесность образами тела. Мы поместим тела на экраны, глянцевые обложки, рекламные щиты. Мы будем видеть кругом «тела», но никогда Тело. Выставление напоказ не относится к сущности Тела. Оно бесконечно утаивает себя. Ускользание внутреннего из-под взгляда. Тайна внутреннего проявляется в виде чередования поверхностных эффектов. К существу Тела как тайны принадлежит выказывать само себя через утаивание собственной глубины. К существу тайны принадлежит соблазнять неисчерпаемостью проявлений. Но на обложках видимость не очаровывает и не соблазняет, поскольку нет различия между конечным и бесконечным. Однако Тело по существу своему бес-предельно: оно живо до тех пор, пока не совпадает ни с одним из собственных образов. Пластичность против глянцевой обложки. Отчуждаемое в видимое, Тело теряет собственную пластику, жизненность и силу. Наваждение видимым против соблазна утаивания и ускользания от изображения. Опространствление внутреннего — исчезновение порождающей все образы глубины; когда внешнее перестает сворачиваться в какой-то точке возврата-в-себя, теряется сама возможность «внешности», выхода вовне — просто нечему больше выходить. Порождающая бездонность телесности уничтожена плоскостью, за которой уже никто не угадывает глубину.

Вместо индивидуального тела мы получаем коммунальное. Тела на обложках собирают одно большое коллективное тело зрителей. Конститутивная роль навязчивой встречи с переполняющими мир образами тела, невозможность избегнуть контакта создают ситуацию всепроникающего контроля за опытом видения.

В эпоху порнографии регистр видения тотален в смысле репрезентации истины тела (претензии на исчерпывающую полноту репрезентации). Ландшафт полностью проницаем для взгляда (самомалейшего усилия мысли). Публичность настигает присутствие принудительным притяжением взгляда. Каждый может видеть то, что захочет (прозрачные стены кафе, например, или трансляция по телевидению во всех подробностях жизни некоторой группы, участвующей в шоу). При этом, избежать видения невозможно.

Подглядывание всеобщее и обязательное отрицает себя и знаменует смерть эротики. Эротичное тело устремляет/притягивает взгляд лишь возможностью — возможностью видеть. Деэротизированные пассажиропотоки, равнодушно перетекающие по платформам, переходам, эскалаторам, вливающиеся и выливающиеся из душных подземелий, подвергаются тотальной унифицирующей обработке видимым. Мы говорим о насилии видимого в формировании коллективных перцептивных схем, производимых растиражированными изображениями. И в процессах сборки коммунальной телесности (поскольку поле видения наполнено инвариантными объектами). По существу, один и тот же образ (все эти лица, руки, ноги, груди, ягодицы — какая разница?) собирает гомогенные (единые в своем происхождении), а потому соизмеримые идентичности. Встречающиеся на обложках, в клипах (и, в конце концов, на улицах) тела не требуют от зрителя и (по сути, безучастного) участника событий инвестиций желания. Их цель не возбуждать, а нейтрализовывать, изымать, а не наполнять.

Распластанные в имитации оргазмической истомы, распростертые, изогнутые, скрюченные, выпрямленные — самодовольно выставляющие на обозрение все свои органы, изгибы, складки, морщины, поры — образы тел доставляют минимизированные точечные (но постоянно возобновляемые в силу повсеместности наличия) возбуждения, достаточные для того только, чтобы поддерживать нейтрализованные первичные созерцания, конституирующие пассивную коммунальную телесность (без возможности для единичных тел перейти от размытой, расслабленной первичной чувствительности к активности мышления, действия, желания). Одно большое тело-организм, состоящее из миллионов «личиночных» перцептивных душ, распавшихся мыслящих субъектов. Локальные единообразные раздражения, слабые повторяющиеся восприятия — бесконечность чередующихся мгновений, вечное настоящее (то, что Делез называет первым синтезом времени, или Габитусом). Установленный порядок не позволяет опережать собственное настоящее или, скорее, собственные настоящие, не находя ресурсов для сборки прошлого и будущего в активном сознании мыслящего Я. Ведь активный синтез устанавливается на основании пассивных «созерцающих» сокращений. Интеграция, воссоединение в деятельное Я состоит в том, чтобы перенести связанное возбуждение на предмет, предполагаемый как реальный и как цель наших действий. Но порно-тела, вызывая лишь отсылающие друг к другу самоудовлетворенные созерцания, не проходят «испытания реальностью» — возбуждения не настолько сильны, чтобы превратиться в аффект, сигнализирующий о встрече с реальным. Восприятие, замыкаясь на себе, образует сериальность повторения, не нуждающегося в различии. Циркуляция ничтожных данностей самоощущения не может породить аффект, достаточный для формирования привязанностей, вожделений, влечений. Ведь только аффект в состоянии придать смысл отношениям (не возникающим в данном случае), связывая идеи в воображении; наделить конечной целью человеческую деятельность, ассоциируя идеи, задавая, в собственном смысле, «связность» мышлению (конфигурацию, очертания души). Аффект задает предрасположенность воображению, собирает разрозненные идеи в единство интенциональной направленности мыслящего Я. Зрелище порно-картинок на страницах бульварной прессы не направлено на производство аффекта.

Другой возможностью сборки осмысленного представления, памяти и способности мышления является выделение из реального — виртуального объекта (всегда частичного, расколотого, всегда утраченного — помещенного в чистое прошлое и заставляющего это прошлое присутствовать в настоящем). Однако порно-изображения не являются и виртуальными, поскольку их присутствие полностью актуализовано; их гипертрофированная избыточность не позволяет увидеть раскол, нехватку, недостаточность.

Ни реальные, ни виртуальные, эти образы скользят в собственном иллюзорном измерении, вовлекая коллективный субъект в конструирование натурализованной, объективированной телесности в предельной серьезности уже совершенной редукции. Слишком много тел — что означает исчезновение Тела, нуждающегося для поддержания собственного образа в ресурсах интенсивности, черпаемых в порядках иных, нежели органико-биологические, объективистские пространственно-временные развертки.

Эффект порно — не эротизм (становясь повсеместным, эротическое возбуждение полностью нейтрализуется и тем самым уничтожается). Эффект порно — равнодушие, бесчувствие. Пространственное самоотчуждение тела, поставленного в зависимость от взгляда извне, подверженного тем самым контролю, учету, тела обобществленного, растворенного в совместном опыте видения. Происходит деспонтанизация сингулярности, которая лишь в контакте с символизмами может на собственных основаниях осуществлять трансформацию способов своего существования. Экстериоризованная телесность не имеет иного собственника, кроме созерцающего сообщества. Срывание символических покровов с тела — смерть соблазна (смерть эротики). Смерть символа Тела сегодня — условие конституирования коммунальной телесности.