Есть, с моей точки зрения, три основных сферы блефологического сопровождения нынешней образовательной ситуации в нашей благословенной стране. Это, во-первых, блефологическое сопровождение деятельности властей (чиновников) — модернизаторов. Во-вторых, такое же сопровождение общественных представлений о модернизации образования. В-третьих, блефологическое сопровождение для так называемых профессионалов (педагогов), собственно и модернизирующих образование.
Ну, в первом случае все просто. В чиновниках нужно поддерживать сознание их величия, чувство их извечной правоты, легкой обиды за критику снизу, понимание того, что там, внизу всё понимают, причем понимают только то, что надо им, убогим, понимать, уверены в том, что там, наверху, доподлинно знают, как и что делать, и всё делают правильно.
[221]
Во втором случае сопровождение заключается в поддержке блефа власти о сохранении бесплатного и общедоступного образования, да еще и лучшего в мире. Тут все в общем-то тоже несложно, учитывая, мягко говоря, нелюбознательность нашего народа. Хотя и цепочка здесь несколько длиннее.
Я бы сказал по этому поводу следующее. Нельзя жить хуже всех и иметь при этом лучшее в мире образование. Или так: нельзя иметь лучшее в мире образование и так плохо жить. Нам вещает, как бы это так про него сказать, чтоб с работы не уволили, министр г-н Филиппов (не знаю, как его, по имени-отчеству). Нашел! Фантасмагорический наш министр. Так вот, сей маг решает задачу блефологического сопровождения по второму направлению прямо-таки гениально. Потому как элегантно и просто. Он говорит (а передачу Владимира Познера воскресным вечером на ОРТ, наверное, десятки миллионов людей смотрят): «А чего вы волнуетесь по поводу того, что дети в восемнадцать лет школу будут заканчивать? И сразу в армию пойдут? Ведь они и сейчас в восемнадцать заканчивают. Но в армию-то сразу не идут». Ему вопросик от возмущенной телеаудитории: «Как так?!» А он в ответ «на голубом глазу»: «Да очень просто. Сами посчитайте. Сейчас в школу идут в семь лет. Так?» Народ кивает. Г-н министр продолжает: «Школа у нас сейчас одиннадцатилетняя?» Народ менее уверенно, но опять кивает. Министр далее: «Семь (7) плюс (+) одиннадцать (11) равно (=) восемнадцати (18)?» Народ пальцы раскинул, лбы наморщил — посчитал. «Верно», кивает. А министр-то прямо на лету колдует: «Ну вот. А будет шесть плюс двенадцать (6+12). Те же восемнадцать! Ничего не меняется». Народ считает «7+11», «6+12» — 18, как не крути. Нашелся, правда, в студии один директор школы, кандидат наук, который вдруг что-то мучительно сообразил: «Позвольте, позвольте. Но ведь сейчас учатся-то десять лет! Из третьего класса сразу в пятый детки идут. Поэтому в семнадцать они заканчивают». А маг-то наш свое гнет: «Ну как же так! 7+11=18 и 6+12=18». И в камеру прямо: «Считайте сами». И такое чувство возникает, что ему верят. Ведь министр говорит, да еще по телевизору. А еще наш министр сказал, что выпускники американских университетов, как правило, не умеют ни читать, ни считать. Даже анекдот рассказал по этому поводу. Смешной, да еще и американский. И логически завершил — поскольку читать и считать выпускники наших университетов умеют, то наше [222] образование лучше американского, а раз лучше американского, то лучшее в мире, никак не иначе.
А теперь совсем серьезный вопрос: Почему же американцы так хорошо живут, если у них такое плохое образование? А мы, соответственно, так плохо живем несмотря на такое хорошее образование?
Я думаю так — 1) американское образование не такое уж и плохое, 2) оно просто другое, 3) оно направлено на коммуникацию и развитие и поэтому способствует улучшению качества жизни, 4) наше же образование направлено на приобретение оторванных от живого человеческого бытия так называемых научных истин, 5) оно не связано с действительной жизнью и потому никак не влияет на ее качество, по крайней мере, не улучшает его, 6) такое образование многих приводит к социальному, а порой и к личностному аутизму, так как способствует общению людей не друг с другом, с живым действительным миром, а с бесполезными абстракциями, 7) такое образование разобщает людей, внедряет в наше сознание кучу мерзких запретов, пропагандирует идеологию фискальства, взаимной ненависти, порождает индивидуализм нищеты — этого куска хлеба хватит только для меня. Так вот мы и сопровождаем образовательную ситуацию по второму направлению.
По третьему направлению все то же самое, с добавлением объяснений, почему нищие и убогие должны оставаться нищими и убогими.
А теперь о самом важном. О том, как я сопровождаю самого себя в современной образовательной ситуации и тех, кто со мной. — Я обработал свою психику в духе приколов постмодернистской педагогики, сделал явленное (эстетическое) осью своего образовательного менталитета. Поэтому, еще раз про эстетическое.
Эстетическое — это о прекрасном и безобразном, красивом и некрасивом в искусственном. Это — в традиции. Эстетическое — об искусственно явленном. Так было.
Теперь же — все наоборот. Ибо основа дискурса Постмодерна (напишем это слово с Большой Буквы, как советует Моисей Самойлович Каган) — безответственная свобода интерпретаций, свобода и хотение блефовать и быть облефованным, наслаждаться бредом и создавать основы бредологии, то есть естественного. Естественно явленного. Без объективных (общепринятых) стереотипов.
Но все равно — красивое — это то, что соответствует стереотипу красивого. «Объективного» и (или) «субъективного» — неважно. [223] А стереотип — все равно какой, навязывание есть свойство силы. — Духовной (часто), физической (иногда), грубой (почти всегда). Но «субъективный» стереотип — он только мой, а «объективный» — всехный, и по человеческому разумению и действительной пользы от него, да и действительного вреда несомненно более. Этот стереотип значительней для людей и потому они гораздо охотнее используют его. Пример:
Святые лики на православных иконах в России принято (стереотипно) считать прекрасными. Прекрасны вид, запах, истечения и т. п. святых мощей для истинно верующих. А у некоторых якобы христиан (не говоря уже о нехристях и атеистах) они вызывают как бы рвотные рефлексы. Прекрасно пахнет ладаном в храме для… А меня, увы мне, от него тошнит.
В России принято любить атрибуты. А то, что мы любим, то считаем прекрасным, эстетическим стало быть. Ведь, положа руку на сердце, признайтесь себе, господа и дамочки, что эстетическим безобразное мы, как правило, не числим. Но любовь к упомянутым выше атрибутам сначала вколачивали девятьсот лет железом, потом еще семьдесят лет также выколачивали, что то же самое и даже еще круче, ибо любовь эта стала болезненной, заглубилась, стала почти всеобщей. Сейчас опять вколачивают, хоть исподволь, но сильно. — Попробуй-ка супротив двинуть — тут тебя и церковь наша сытая, мордатая, довольная, завернуть может, да и государственные «подсвечники», начиная с верху самого, не простят. Вот и сдерживай рвоту-то, грустно и тихо улыбайся, глядя на изможденные, унылые, темные лики…
Добавить комментарий