Анализируя столь сложное и противоречивое социальное явление, как антиглобализм, мы должны попытаться определить его место в общей иерархии радикализма и степень виртуализации этого направления, существующего, как известно, не только и не столько на улицах, сколько в посланиях по электронной почте и на специализированных сайтах, создаваемых и разрушаемых в целях смены тактики борьбы.
Разумеется, первое, что можно сказать — это то, что антиглобализм не является фоновым протестом какого-то определенного класса общества, подобно молодежным волнениям конца 60-х годов в Западной Европе. При отсутствии ярко выраженных лидеров и идейных вдохновителей рядовому антиглобалисту не приходится ориентироваться на харизматических личностей, подобных Сартру в Париже 1968 года. Перед нами ризоматическая структура, фиксирующая принципиально нелинейный способ организации целостности, оставляющий открытой возможность имманентного перемещения внутри этого поля и возможность предельно плюралистичной интерпретации. В этом контексте понятие ризома характеризует [42] основной пафос антиглобализма — радикальную альтернативу закрытым и статичным линейным структурам общества, предлагающим всем жесткую осевую систему отношений. Это транснациональные корпорации, мировые банки, структуры Организации Объединенных Наций. По выражению Делеза и Гваттари, подобная структура отношений с социумом может быть разорвана, изломана в каком-нибудь месте, перестроиться на другую линию. Линии ускользания — это часть антиглобалистской стратегии поведения. По Делёзу, осуществляя разрыв, мы прокладываем линию ускользания. Можно вспомнить «дисперсность доминантных ходов» Ф. Джеймисона, «сад расходящихся тропок» у Борхеса, сетевой лабиринт Умберто Эко с нескончаемым количеством тупиков, коридоров и выходов. Одно из наиболее отличительных свойств современных радикальных течений — иметь множество выходов и языковых вариаций.
Если расширить трактовку антиглобализма и рассматривать его как явление культурно-художественного стиля, именно практика деконструкции позволяет описать совокупность действий антиглобалистов в качестве сплошного поля переноса значения, не прерывающегося ни в каком месте и указывающего на нетождественность происходящего. Подобно деконструктивистскому сопротивлению фоно-фалло-тео-логоцентризму, антиглобализм в своих действиях враждебен идеалу непосредственной самодостаточности, бытию как присутствию. Как тотальность логоцентризма в гуманитарно-философской области, так и существование единой сети супермаркетов и закусочных и на Манхэттене, и в Ливийской пустыне рождают потребность разрыва смыслового единства с одной стороны текста, с другой стороны — размеренного течения очередного Давосского форума. Так же как и практика деконструкции, практика антиглобализма носит внеметодологический характер и не предлагает ограниченного набора строгих инструментов протеста. Отсюда и боевые отряды анархистов, и мирное карнавальное шествие на протяжении одной колонны: первые ряды штурмуют полицейские заслоны, на некотором расстоянии — мирные велосипедисты, защитники природы и животных. Использование грэффити, популярное в среде новых радикалов, тоже роднит антиглобалистов с дискурсом деконструкции: это принципиальный выбор зрительного начертания звуку (как в случае с difference у Деррида). При вербализации все особенности неологизма стираются, [43] поэтому антиглобалистскими лозунгами расписаны стены Сиэттла, Праги и Генуи, а голоса протестующих практически никто не слышал. А наиболее существенным сходством антиглобализма и деконструкции является то, что и те, и другие проблематизируют границы и возможности западноевропейской ментальности, оставаясь в её пределах, и одновременно пытаются привнести новые стимулы смыслопорождения.
Добавить комментарий