Шепот демона

[360]
Сократ рассказывает о демоне (Гений, Даймон, Daimуnion), который шепчет ему высокое и истинное решение загадок жизни, — решение, заглушаемое шумом и гамом повседневности. Я пытаюсь услышать шепот моего демона в некоторых «Выводах» из своих дневников (1968-1998), которые принесены здесь на суд читателя.

Истина — высшая ценность.

Университет — высокое общение.

Не терять самосознания. Ни дня без строчки в дневнике.

Писать для печати! Действовать!

Не нужно бояться жить! Но — без актерства и самолюбования. Не нужно быть покойником на всех похоронах и женихом на всех свадьбах.

Велика роль высокого философского общения и настоящих учителей.

Спасибо твоим наставникам 2, благодаря которым ты прочел хорошие книги.

Не поддавайся на провокации среды, вовлекающей тебя в стихию фельетонного письма, в стихию письма «на случай». Уважай свое время и себя. Не читай недостойного.

Следи за своим стилем. Не допускай сниженного, клишированного, языка, порождаемого недостойным общением и недостойной литературой. Это непомерно высокая плата за социализацию.
[361]

Опасайся, чтобы «левизна» не заменила глубину.

Ползучесть работы. Движение по тексту на четвереньках. Мелкий страх упустить детали, а в результате упускаешь главное.

Помнишь о существовании хороших книг, но не можешь на них сосредоточиться.

Читаешь авторов, выплывших наверх во второй половине 80-х… — они и подготовили «перестройку» в ее фельетонности.

Грех незаконченности. Твои тексты погибли, поскольку ты их не закончил.

Интенсивное чтение хороших книг порождает взлет. Хорошие книги — вот высокое общение.

Случайные люди нагло вторгаются в твою жизнь, становятся навязчивыми собеседниками.

Тихое и незаметное для самого себя падение: за успех ты продался мелким людям.

Ты — скромный человек. Твое дело неутомимо учиться; так ты исполняешь свой долг.

Успех — доведением до конца, маленькими шагами, повседневной работой.

Чтение хороших книг: Гоголь, Сковорода, М. Дельбрюк, Марк Блок, Гельвеций, Торо, Салли Кэрригер, Гончаров, Д. Уотсон («Двойная спираль»), Маркс, Фурье.

Читаешь по-немецки — открывается новый мир.

Защита диссертации и реакция на защиту — чувство полного провала по всем линиям.

Несвязность жизни: прочел «Предварительный вариант «Капитала», но это не оставило никакого следа в твоем духе.

Тирания графика — скрупулезного подсчета всего сделанного в духе Любищева. Планировать следует не мелочно, а крупно.

Погружение в необозримые дебри вторичной литературы, разрешение каких-то вторичных задач. Вторичная литература и пресса насилуют непосредственным присутствием посредственности.

Общение с пустыми людьми, возня со слабыми, которые тебя используют. Принимаешь всерьез тех, кто рядом, забываешь о существовании настоящих людей, с которыми было бы возможно высокое общение.

Вторичная литература навязывает тебе стертый, клишированный стиль даже в дневнике.
[362]

Тобою владеют кафкианские дела. Ты организуешь «соединение достижений с преимуществами».

Чувство принудительной вовлеченности в пирамиду власти на ее нижних уровнях. Тексты партийного съезда важнее Аристотеля.

Ты не осознаешь отчетливо, что за организационной активностью стоят личные выгоды, хотя и сам получаешь какие-то «удобства» от своей административной суеты.

И тем не менее тогда ты формируешь навыки организации конференций, в которых нет-нет да и проявится высокое общение.

И тем не менее Брежнев в текстах партийных съездов формулирует те задачи, которые не менее актуальны и для современной (90-е гг.) России: цивилизация, образ жизни, российский человек.

Болезнь дочери породила всплеск совести — нельзя лгать.

Скромный труженик И.С. Бах — альтернатива «жениху на всех свадьбах». Он не думает о славе, он живет и в светском мире религиозно.

Ложь может быть связана с заданной идеологией, но может быть связана и с тем, что ты занимаешь не свое место. Ты не понимаешь, что происходит в мире, ты не знаешь свой предмет, но тем не менее — учишь.

Твоя философская позиция эклектична 3. Эклектизм как недодуманность и неоконченность. Эклектизм это инобытие дилетантизма. Эклектизм связан с терпимостью к случайным людям.

Дилетантизм рождает перенапряжение воли, стимулирование себя количественными оценками (сколько страниц написал). Мол, лучше издать плохую книгу, чем промолчать.

Отсюда постоянно повторяющаяся тема «плохого отдыха». Пытаясь сэкономить на отдыхе, ты оказываешься в ситуации дурацкого безделья. Карнеги прав: сначала отдыхать, потом работать.

«Жених на всех свадьбах» не может вытащить меч из ножен. Движется на четвереньках. Читаемые книги рассматриваются им как набор стройматериала. Возмездие — его собственные работы оказываются компилятивными.

Корни бесплодности во лжи. Ты не понимал, что ложь разрушает талант, или — догадывался, но ничего не предпринимал.

Общение с ничтожными людьми, толкало на путь лжи — в мелкие заботы об издании книги, о защите диссертации.

Мертвое планирование, не имеющее императивной силы.

Какой же у тебя склад мышления, абстрактно-понятийный или конкретно-образный? Почему не предположить, что у тебя более [363] или менее органично соотносятся абстрактно-понятийное и конкретно-образное?

Тема Востока, возникшая спонтанно, («Тысяча и одна ночь»), может быть, судьбическая, не получила развития.

Чтение рождает спокойствие, а спокойствие, возникающее на прогулке, делает возможным чтение.

На природе лучше всего быть одному.

Много времени убито на ненужное, чудовищное общение. Не с каждым можно садиться за пиршественный стол.

Ненужному общению соответствует «письмо на случай». Получается плохо, а время уходит.

Роль музыки в твоей жизни высока.

Преобладает атомарный стиль мышления, выписывание «цитат-кирпичей», складывание в «сверхкнигу», строительство «безумных броненосцев», которые устаревают к моменту спуска на воду. Недоверие к себе, к тайной мудрости своего интеллекта, к мудрости естественного чтения, письма, неспешных раздумий. Атомарный стиль мышления рождает фатальную незавершенность сюжетов.

Доминирующие краски твоего духа — ностальгия и апатия. Ностальгия — художественное отношение к миру. Апатия — возвышенное недеяние и внутренняя работа.

Если ты живешь как животное, если ты погружен в бывание, если ты и не подозреваешь о бытии, то ты — в лабиринте. Выйти к бытию — это значит преодолеть лабиринт, взлететь над ним. («Мой американский дядюшка» Алена Рене).

Стажировка в другом городе. Период уединения, сосредоточения и взлета. Много высокой музыки.

Но — место пустого кино заняла пустая, ни к чему не обязывающая художественная литература второго сорта.

Но — непонятные приступы внутренней агрессивности.

Здоровье было хуже обычного. Однако, можно идти на ухудшение здоровья ради духовных достижений.

Недостаток индивидуальности обнаружился в педагогических неудачах.

Закрытость — существенная предпосылка индивидуальности. Не болтать на всех перекрестках.

Ненужное общение. Причем ты сам можешь выступать его инициатором.

Экстенсивное мышление — недостаток твоего духа. Поверхностные, банальные ассоциации связаны со спешкой и ненужным общением.
[364]

Следует начинать с очищения своих мыслей. Не допускать лживых, плохих мыслей. Додумывать недодуманное.

Если ты торопишься, значит ты живешь неправильно. — Прежде всего, торопливость не помогает успевать. Морок торопливости рождается безотчетной тревогой, происходящей от нефилософского взгляда на жизнь.

Смысл уединения в том, что оно дает благо неторопливости.

Ты видел, что книга твоя плоха. Но ты издал ее, поддавшись мороку торопливости. Впоследствии люди оценили твою книгу так же, как и ты сам. Плохо даже не то, что ты издал плохую книгу, плохо то, что ты бросил тему, не доведя ее до положительного результата. А это было возможно.

Если ты поймал себя на тупом усердии, это не значит, что нужно бросить дело. Нужно менять приемы. Тупое усердие не следует менять на торопливость брошенного.

Ты маленького недостойного человека мыслил как Мефистофеля. Не нужно люциферизировать людей.

Идея строгости. Строгость как серьезность и сосредоточенность. Строгость музыканта, строгость профессионала: хорошо делать свое четко очерченное дело. Адам Смит как образец. Официальное, светское, дипломатическое общение, исключающее наглых собеседников.

Строгость, но не гиперкритика! Гиперкритика — это поведение «жениха на всех свадьбах».

Не остри по поводу людей!

Болтливость и бестактное откровенничание.

«Испытание лестью», которому ты подвергаешь людей, оказывается амбивалентным. Оно всегда рядом с физиологической подлостью, рядом с инстинктивным вилянием хвостом.

Участвуй в битве жизни!

Прекрасные намерения и ужасная реализация.

Быть избирательным — это значит жить набело. Принцип избирательности — это принцип правды, серьезности и строгости.

Программа избирательности:

• выбирай, с кем общаться;
  
• выбирай книги для чтения;
  
• не пиши «на случай»;
  
• не допускай тирании вещей;
  
• не откровенничай с каждым.
  

Главный грех — разлад слова и дела, — разлад между притязаниями и возможностями.
[365]

Состояние взаимного восторга должно тебя настораживать. Ложь рождается жаждой одобрения. Ты сам свой высший суд.

Все люди — враги. Отсюда — принцип дистанции и молчания. Не поддавайся ревности и зависти, — спокойно относись к поражениям в соперничестве. Хорошо играй свои роли, преодолевай желание выйти из игры!

«Императив руководства» сомнителен: неужели для того, чтобы самоосуществиться, необходимо «руководить»?! — Вовсе нет!

Не причиняй зла, побори зверя в себе.

Недопустимость «мелких мыслей». В форме мелких мыслей предстают волнения о здоровье. «Мелкие мысли» в твоих текстах обнаруживаются при сравнении их с Монтенем.

Потеря веры в свою работу — «болезнь ничтожных профессоров».

Общее чувство необразованности.

Следуй принципу читательства. Чтение не ниже письма.

Помутнение сознания — склеротическая бестолковость старух, которых ты наблюдаешь, показывает тебе твой собственный путь. Смысл подчеркнутого рационализма некоторых людей в сопротивлении такому помутнению сознания.

Главное в жизни выявляется в одиноких прогулках.

Период веры в «размышления». Навязчиво давал их читать и получал отрицательные отзывы.

Единоборство с текстом собственной диссертации, которую ты не мог освоить.

Мысль о необходимости предстать перед высшим судом.

Ты понимал, что необходимо читать фундаментальные произведения, но с Буркхардтом, Вико и Боклем не справился до конца. Читал Чехова («Черный монах», «Три года»), Пастернака, Волошина («Звездный венок сонетов»).

Хотел избавиться от терминологии марксизма (в лекциях по духовной жизни), но не сумел.

Вытащить меч из ножен!

Ты был «человеком, не читавшим Гегеля», теперь ты «человек, не читавший Хайдеггера». Первородный грех непрофессионализма.

У тебя есть «размышления» — твое высокое общение с Богом. Мелко сравнивать — кто кого «обогнал». Это — из мелкого круга общения, провинциализма.

Застолье и вино только с редкими и близкими людьми. Нельзя пить с каждым.

Раз в неделю — день на природе.
[366]

Главное в творчестве философа — выбор проблемы.

Безусловная самоценность повседневного кропотливого труда.

Возвращение в 90-х годах к теме бытия Божиего вовсе не дань моде или конъюнктуре. Она была в разговорах уже в начале восьмидесятых 4.

Насколько содержание дневника богаче этих выводов!

В теории нужна решительность, как и в жизни (действовать!). Архетип убийства вождя — обнаружение духовной решительности.

Где ты ведешь себя как человек, а где — как животное («инстинктивное виляние хвостом»).

Гипертрофия общения вызывается не только докучливыми собеседниками, но и тем, что ты сам оказываешься наглым и назойливым собеседником.

Хлестаковщина — форма гипертрофии общения. Хлестаковщина — это блеф, форма лжи.

Преодоление гипертрофии общения — молчание.

Если есть А. Платонов — стоит жить. Восторг перед «Котлованом».

Внимание к музыке, причем, что особенно ценно — в филармонии.

Спад чтения, хотя ты понимаешь, что лучше читать, чем писать, а уж если писать, то конспекты. Борхес (его открыли тебе студенты), Прудон, Бакунин.

«Жестокий романс» Рязанова, истолкованный мистически: бесприданница Лариса это Россия, Паратов — аристократия, Карандышев — разночинцы.

Фатальная трагичность любви: фильм «Кружевница» (Франция).

Роковой для тебя сюжет общественного прогресса, преследующий всю жизнь.

Только молчащий говорит правду.

Жаждешь мономании, но живешь разбросанно.

Жизнь — свободно становящаяся последовательность. Нечто раз случившееся входит в последующее как закон. В этом законе — благо. Необходимо добиваться связности.

Духовная жизнь эфемерна, поскольку забывание неумолимо. Упусти время — и все нужно начинать сначала. («Как дымный столп светлеет в вышине…»).

Знаешь много, много записано, но не можешь собрать к сроку. Знание — это только собранное знание.

Преодолеть потребительское ползание по текстам с выхватыванием цитат. Ползучее чтение — это читательский невроз. Не беспокойся, [367] что что-то забудется. Всегда можно перечитать. Художник составляет общий набросок, а потом прорисовывает детали.

Миа Герхардт «Искусство повествования», А.И. Яценко, А. Платонов, «Дон Кихот» (с детьми).

Диалог, инверсия и превращенная форма — разные стороны одного и того же.

Твоя сила в том, что ты способен к рефлексии. Дневник спасает тебя во всех случаях.

Ты потерпел столько неудач в попытках организовать праведную жизнь, но в этих попытках, повторяемых снова и снова, и есть праведная жизнь.

Ругать только в глаза, хвалить только за глаза: принцип рыцарственности.

Умерла мать: часть вины на мне.

Любое бытие становится подлинным, если оно подвергнуто рефлексии. Но не нужно жить любым бытием, а нужно строить настоящее бытие, т.е. — общаться с настоящими людьми, читать настоящие книги.

Следует молчать!

Сколько ерунды читал! Это тоже форма докучливых собеседников, — но печатная. И писал много ерунды — сам себе докучливый собеседник.

Твоя жизнь приобретает смысл только будучи записанной, а затем многократно перечитанной («Ни дня без строчки в дневнике»).

Но дневник не направляет твоих занятий, а только выявляет их бесполезность.

Два месяца были оправданы тем, что ты прочел Гердера и читал А. Смита.

Подлинно — молчащее бытие. Все выступления, описанные в этой тетради, были ненужными. Вовлеченность в мир «дураков с умыслом». Господство «ненужных дружб».

Сын упрекает тебя, что ты читаешь Пушкина, а не что-то «непонятное». Расхожее мнение, что ученый должен читать на непонятных языках, знать то, что никто не знает. Однако знание языков и свобода от «ненужных дружб» — это необходимо, но недостаточно. Перед глазами неподлинный человек, знающий свободно три языка, но как-то неуловимо пустой.

Знакомый заведующий кафедрой говорит о себе: я хотел быть понятным (и приятным!) для слушателей, а потому поглупел.
[368]

Доцент на моей кафедре не шла на компромисс и потому росла и умнела.

Твои недостатки, видные со стороны: актерство и самолюбование. Все превращается в предлог для самолюбования. Перед тобой есть и образчики такого самолюбования («Жених на всех свадьбах…»).

Близость музыки и философии. Понимание и непонимание одновременно, когда слушаешь симфонию и когда читаешь философскую книгу.

Высокое общение — музеи, библиотеки, выставочные залы, — в парке на природе в уединении, филармония и лекции студентам в университете.

«Восстание масс» Ортега-и-Гассет, «Замок» Кафки, Гораций, «Одиссея», «Гибель цивилизации» Толстого.

Лучшая аудитория — студенческая в университете.

Н.А. навязала мне работу над «Энергией понимания» — мягкий и незаметный диктат «оральной матери». Конечно, если бы она не организовала меня, я прозябал бы в свободном дрейфе незаконченных дел. — Но нужно добиваться своих целей!

Молчать в опереточной суете, но не молчать, когда речь идет о главном, когда есть что сказать. Не писать пустых статей «на случай», но писать важные для тебя статьи и книги. Молчать, но писать.

Делай то, что доставляет тебе высокую радость, и пусть доставляет тебе высокую радость то, что ты делаешь. Не заботься о том, чтобы оставить что-то «нетленное». Забота о твоем таланте — не твоя забота.

Высшее благо в том, чтобы уединиться и читать-писать, что хочешь и что на самом деле думаешь.

Беспорядок в вещах и в человеческих отношениях показывает, что личность твоя не собрана. Дневники помогают собраться, но не решают дела.

Писать правду и молчать!

Молчать и энергию молчания направлять в чтение, письмо и публикации.

Плата за уединение — тревожность, иногда до уровня отчаяния. Чтобы жить в уединении нужна смелость.

Только записанная жизнь — полная жизнь.

Физическая нагрузка — это универсальная аскеза.

Поездки в другие города и страны следует выбирать, как книги и как знакомых.
[369]

Не говорить людям об их высоких или низких способностях.

Комплекс Ахилла: жить осталось мало, нужно стремительно действовать. Можно недожить, — оставить эту жизнь, как оставляют на пиру недопитый бокал вина.

Профессор это человек, читающий (и понимающий!) на трех языках.

Собака — образ человека и его дополнение.

Общее впечатление потерянного лета: ничего значительного не прочел.

Чтение — это и есть высокое общение. Зачем стремиться к общению непосредственному?!

Под знаком спокойствия и мягкой улыбки летучее чтение-насквозь, длинные прогулки и уединение, достигаемое молчанием.

Восхищение «Декамероном». Здесь, как и у Страпароллы, выстроен идеал жизни: уединиться от суеты в хорошем обществе и рассказывать друг другу об этой суете. И — удвоенная — суета преображается. Прислушивайтесь к внутреннему демону!

Главное — читать первоклассные книги. Писать для усвоения прочитанного. Не читать, чтобы писать, а писать, чтобы читать. Раньше тебе казалось, что главное перечитать свои бумаги, отделить ценное от неценного, чтобы публикацией осчастливить человечество. Сейчас ты не думаешь, что в твоих черновиках есть что-то важное для других. Разве что — только для самого себя.

Но и ты — часть человечества.

Сколько было прочитано ерунды и как поверхностно и несерьезно были прочитаны настоящие книги!

Чтение журналов, даже «толстых», это чтение второго сорта. Журнал только указывает на фундаментальные книги, но не заменяет их.

Верстачок: благо сосредоточенного ручного труда.

Феномен нервических лодырей. Перестройка — бессвязные, сорванными голосами выкрики дилетантов («Женихи на всех свадьбах»).

Не следует записывать в дневник политические события, по крайней мере те, в которых ты не принимаешь непосредственного участия. Получается эхолалия СМК.

Наглые собеседники провоцируются твоей же улыбчивостью и угодливостью.

«Самодел» окружает тебя, он — в тебе. Самодел возникает там, где люди лишены высокого цивилизованного общения.

Следует читать толстые книги и писать толстые рукописи.
[370]

Филдинг, Теккерей, Осоргин («Сивцев вражек»).

Поденки — метафора эфемерности человеческого бытия.

В командировке на Кубе нужно было выбрать стратегию уединения, возможность чего тебе давал дневник.

Комплекс оральной матери. Тирания пожилых женщин.

Внешне ты выглядишь как Остап, но внутренне переживаешь себя, по крайней мере, как Андрий.

Больше уединения!

Доверяй своему духовному инстинкту. Естественное чтение само связывает темы в дневнике.

Нас захватывает цинизм-нигилизм. Социальная философия цинизма получает в качестве отца-основателя Диогена Синопского. Апокалиптическое видение мира, нигилизм у Л. Гумилева, М. Хайдеггера.

Тонизирует не только уединение, но и смена обстановки.

«Ослепление» Канетти, «Афоризмы Древнего Китая», «Душа человека» Франка.

Позитивизм и конкретная социология не могут быть отброшены как «мертвые собаки». Они должны быть поняты и сняты как коренящиеся в протестантской этике. На них стоит современная цивилизация (возьми хотя бы «Письма из Ламбарене» Швейцера).

Лекция должна быть драматичной, на ней нужно жить в полную силу. Иначе — фальшивый тон.

Пропавшие дни и потерянные вечера. Дневник — повесть о потерянном времени.

Философия — не публицистика и не письмо «для себя», а эзотерическая наука о таинственном и непонятном.

Критиковать политический режим — это дурной тон. Философия — альтернатива критике режима.

Я сомневаюсь в значительности моих рукописей, но ничего другого кроме рукописей мне не остается.

Феномен «распущенность старости».

«Неискренняя искренность», порождаемая улыбчивостью.

Не хватает верстачка — рабочего места для ручных занятий.

Благородство и достоинство выражается императивом «Не проси!».

Вытекающий из улыбчатости порок моего преподавания — карнавализация учебного процесса, «философия для балерин» (Полторацкий). Самовыталкивание в популяризацию.
[371]

«Парадоксальная» логика: выступаешь в духе Нины Андреевой и… выходишь из КПСС; принимаешь решение не смотреть ТВ и… погружаешься в него на целый день; сознаешь, что главное дело твоей жизни перечитать свои рукописи и… тут же бросаешь. Оборванные нити и несистематичность.

Чтение газет и ТВ не дает знания о положении в мире и в стране. Флип-культура.

Необходим честный профессионализм. В первую очередь — великие философские произведения должны жить в тебе.

Существует дух времени в положительном смысле. Поверхностно — в СМК, глубинно — в настроениях студентов.

Спокойная отъединенность — это лучшее, что можно представить. Отъединенность ослабляет суггестивность.

Вера в Бога требует духовных усилий, напряжения и культуры, как и идеализм. Даже e = mc² не каждый понимает во всей глубине, что уж говорить об идее Бога.

Чтение серьезных толстых книг в деревне, в одиночестве идет лучше, чем в городе.

Уединение приводит к незаконченности произведений. Общайся, но общайся: а) избирательно; б) дистанционно; в) предметно (по поводу и в форме публикаций).

Жизнь — циклами и чтение — циклами. Необходима связность циклов.

Приступ «шутовства». «Жених на всех свадьбах» вызывает огонь на себя.

Прогулка (можно — вечерняя, лучше — одинокая) всегда благотворна.

Уроки некоторых 5 — это решительность мысли. Додумывать до конца, завершать и публиковать.

Решительность мысли связана с тезисом «Больше страсти и движения!». Не нужно бояться жить. Решимость мысли — это «вытащить меч из ножен».

Твой идеал жизни — уединенное чтение и письмо. Высокое общение — скупое и избирательное.

Чтение без письма — впустую. Даже незначительные книги, о которых написал «размышления», оказались более весомыми, чем более значительные, о которых написано не было.

Но в «размышлениях» есть опасность расслабиться. Оформлять и публиковать! Общество воспитывает тебя через публикацию.
[372]

Смысл твоих собственных размышлений не дан тебе самому, он обнаруживается после публикации.

В воздухе носится эзотерическое знание, которое нельзя игнорировать: Гурджиев, С. Гроф, колдуны, экстрасенсы. Тут что-то есть — наверное, не то, что ими провозглашается.

Лучшее дело 4-х месяцев: прочел «Kritik der reinen Vernunft» Канта. Чтение хороших толстых книг рождает взлет и спокойствие.

«Начальствование» породило нервозность, потом несколько спавшую.

Моя жизнь как преподавателя идет под знаком хлестаковщины, блефа и приблизительности (в противоположность честному профессионализму).

Надо жить как старый Гёте (в разговорах с Эккерманом): на лоне природы и небольшого города, в высоком общении, рядом с театром.

Твой идеал — аскет на высокой горе, независимый от людей. Не бойся заболеть — аскеты жили долго.

Ты, как монада, подстегиваешься гордыней к освоению все новых и новых идей, которые отчаянно взывают к тебе.

Твоя главная проблема — недостаточно знаешь.

Посещение ГПБ всегда плодоносно (но не более 3-х часов).

Читать новое более важно, чем перечитывать. Перечитывать «размышления» не эффективно, но делать «выводы» к «размышлениям» в картотеке — это все равно что «додумывать до конца».

Бессмертие души — в прорыве к существованию платоновских идей.

Чтение не ниже письма.

Фундаментальный разрыв между рукописью и публикацией.

Нигилизм имеет своим следствием блеф.

Феномен помутнения сознания: нарушение ценностно-рационального и целерационального поведения.

Рефлексия выше истеблишмента!

Комплекс Наины: переживание упущенного времени. Следует делать тщательно и хорошо, но нельзя делать бесконечно долго.

Твое пустое общение — для детей, не для себя?

Культурный человек должен владеть десятью великими художественными и десятью великими философскими произведениями.
[373]

Когда ты читаешь Аристотеля в саду, а у твоих ног лежит собака, — когда ты бродишь по Русскому музею — ты живешь правильно.

Швейцер «Письма из Ламбарене», «Илиада» (в переводе Вересаева), «Политика» Аристотеля.

Тоска — нормальное состояние думающего человека. Мужество состоит в том, чтобы вынести свою тоску, не поддаваться соблазну сбросить ее.

Ты переживаешь себя как случайностное существо.

Пропускай мимо себя мелочи, мелкие огорчения и мелкие радости. Помни об истинном масштабе событий.

Попустительство связано с ненужным общением и с «мелкой жадностью».

Не нужно никого воспитывать!

Если ты не будешь забывать, что с тобой случилось за твою долгую жизнь, то возраст обнаружит свои преимущества.

Твоя прошлая жизнь предстает как погруженность в ложь.

Снова всплеск чтения Чехова, всегда благотворный.

Главное дело — курс лекций. Ты работаешь, но далек от завершения дела.

Низкий уровень зрительства: куски фильмов по ТВ. В Эрмитаже — редко.

Благотворна еда, приготовленная тобою самим, как и осмысленные прогулки, избегающие спешки.

Понимаешь ключевую роль языков, но не умеешь достигать в них успехов.

Принцип правды. Нужно жить без блефа.

Идея порядка как идея Успения.

Главная мудрость — не торопиться. Не торопиться — это и значит обладать добродетелью терпения.

Когда встаешь утром с мыслью о дне, в который ты сделаешь небольшой, но поступательный шаг в правильном направлении, это наполняет душу спокойствием.

Смысл дневника в том, что он формирует и укрепляет самосознание. Дневник не должен публиковаться, особенно после смерти. То, что ты хочешь опубликовать, ты можешь опубликовать и сам.
[374]

Итоги 60-ти лет: снаружи все как будто в порядке, но внутри — рыхло, рыхловато. Зато в самой глубине таится алмазное твердое ядро, которое ты пытаешься выявить и высказать дневником.