Воображение и комплементарные способы осмысления природы диалога

[72]

В отечественной гуманитарной литературе, вдохновленной наследием М.М. Бахтина, диалогу уделено много внимания, однако, как ни странно, философские основания теории диалога в своих существенных пунктах остаются до сих пор недостаточно проясненными. Проблема воображения позволит, как представляется, выявить некоторые моменты, необходимые для того, чтобы осмыслить некоторые глубинные основания природы диалога.

Чаще всего диалог предстает как форма субъект-субъектного взаимоотношения, где происходит воздействие друг на друга субъектов (как элементов некоего множества, социума). В подобных дефинициях остается в тени тот факт, что сама категория субъекта имеет строгий смысл лишь в той новоевропейской традиции, которая идет от Р. Декарта, трансцендентальной философии И. Канта и диалектической философии Г. Гегеля. В этой традиции (будем называть ее условно «трансцендентальной») субъект может быть, в конечном счете, только один, а потому странными химерическими конструктами предстают «субъекты» (во множественном числе!) и «субъект-субъектные отношения». «Другой субъект» в таком видении реальности это, в лучшем случае, «субъект» как бы «второго сорта», несмотря ни на какие вполне понятные оговорки. В результате развертывания и «додумывания до конца» такой концепции мы видим, собственно, не диалог, а смертный поединок между «субъектами», где нет Другого, а оба претендуют на то, что они — Первые. «Конфликт — это изначальный смысл бытия-для-другого» 1. Диалог здесь лишь прелюдия к уничтожению Другого и к воцарению Монолога в качестве тотального способа человеческого бытия.

Если же авторы пытаются рассуждать именно о диалоге, то они, может быть, сами того не подозревая, оказываются в русле иной новоевропейской традиции, во многом противоположной (и комплементарной) первой. Западная, особенно немецкоязычная, [73] философская литература именует эту иную традицию «диалогической философией» (dialogische Philosophie). Она базируется не на первично заданном субъекте («Я»), а на некотором интерперсональном «Между», на исходно заданных отношениях «Я» с «Ты». Мир диалогической философии исходит из первичного «бытия-вместе» (Miteinandersein), который реализуется, прежде всего, в языке, в речи. Поэтому не случайно, что тематически диалоговая концепция была подготовлена именно в философии языка И. Гаманом и В. Гумбольдтом. Далее она была развита Ф. Якоби и Л. Фейербахом, а окончательное выражение получила в религиозно-философской концепции М. Бубера. Для последнего «сфера-между» (Sphare des Zwischen) предстает как исходная ситуация (Uhrsituation), из которой и благодаря которой «Я» и «Ты» могут вступать во взаимные действительно равноправные отношения 2.

Общеизвестно, что диалог является формой инновационной деятельности, творчества. В этой деятельности, немыслимой без воображения, появляются новые значимые результаты. Существенен вопрос об источниках энергии воображения. Откуда берется эта энергия? Почему человек воображает? Достаточно известно, что в коллективных формах инноваций воображение активизируется. Зафиксирована высокая и специфическая продуктивность диалога, особенно в таких формах как, например, «мозговая атака» 3. Однако эта эмпирическая связь сама нуждается в объяснении. Почему, собственно, коллективность стимулирует воображение?

Трансцендентальная традиция провоцирует на техноморфное, механистическое представление об источниках воображения. Такое представление о возникновении нового в процессе воображения изображает дело таким образом, что новое вторгается в сознание индивида как чужеродное случайное. Индивид, придавая смысл этому чужеродному случайному, осваивает его, превращает «чужеродное случайное» в «свое необходимое». Так, мол, и совершается [74] творческий процесс 4. Соответственно, всякая коллективность, пребывание в диалоге с такой точки зрения оказывается продуктивной потому, что Другому отводится роль такого «чужеродного случайного». Другой в инновационном диалоге это, в сущности, специфический объект, который способствует своими «флюктуациями» творческому процессу в моем «Я». Эти «флюктуации» были тематизированы еще Эпикуром в знаменитых «случайных отклонениях атомов», благодаря которым в мире существует необратимое развитие.

Однако такое внешне-случайное «способствование» Другого в Моем творчестве весьма опасно. Сотрудники, соавторы, соратники есть, в сущности, потаенные враги; каждый из них видит в другом соперника. Они нуждаются друг в друге, поскольку видят здесь источник оригинальности, но в то же время мучимы взаимной завистью и тайной ненавистью. Именно такова ситуация Пушкинского Сальери, за которой стоит библейский архетип Каина. Мало того, что любой «творческий коллектив» это «клубок змей». Сам творец или коллектив, представляющие инновацию обществу, оказываются по отношению к социуму враждебными. Ведь если источник новизны — это случайность, то инновация легко может принимать патологические, разрушительные формы. Наиболее мягкий и безобидный характер носит «энергия заблуждения», которую привносит Другой, более опасны например, формы безумия 5 или даже — преступления 6. Воображение, спровоцированное Другим в диалоге, предстает как происки дьявола 7. Налицо, в конечном счете, безысходная «трагедия творчества» 8.
[75]

Если иметь в виду основания инновационного мышления в рамках диалогической философии, то источник человеческого воображения может быть прояснен принципиально иначе. Он коренится как раз в упомянутой «сфере-между», например, в «божественной среде» (П. Тейяр де Шарден). Диалог оказывается такой формой обмена между «Я» и «Ты», которая не столько опосредована «сферой-между», сколько оказывается ее обнаружением, т. е. — создана ею. Именно в этой сфере, вообще говоря, и таится источник нового, источник воображения, источник инновации.

Но мы не говорим об альтернативной концепции источника воображения, но о концепции комплементарной. Не случайно, что в диалоге Мне и Другому источник воображения видится не в «сфере-между», а персонифицируется, реифицируется, опредмечивается в партнере диалога. Не случайно, что Другой как источник новизны предстает в качестве проблемы 9, в качестве тайны 10. Мы, даже признавая исходность, так сказать «первичность» «сферы-между», видим и структурированность этой среды, ту самую структурированность, которая оказывается источником ее развития.