Homo currens как modus vivendi в культуре постмодерна

• Человек в эпоху постмодерна: “self-made-man”
• Бег как экзистенциальное переживание
• Бег и миг
• Бег и агон в древнегреческой культуре
• Средние века: «человек — странник» (homo viator)
• Homo currens как смыслообраз культуры постмодерна

Человек в эпоху постмодерна: “self-made-man”

Важнейшей характеристикой существования человека в условиях торжества культуры постмодерна является отсутствие заданных метафизических парадигм, исходных сущностных определений и рациональных понятий. Эта позиция стала ключевой в философии XX века 1. Человек не обладает изначально заданной сущностью, у него нет абсолютной точки зрения, с вершины которой можно было бы рассудить и исчерпать все видимые горизонты мироздания, но, тем самым, он свободен в собственной реализации в [238] перспективе само-созидания (“self-made-man”), он есть чистый проект, и в данной проекции его бытийного статуса он изначально активен в отношении к миру. Универсум открыт перед человеком и предстает в образе единого, пустого пространства (spatium в новоевропейском значении), в котором отсутствуют какие-либо сакральные символы и таинственно-судьбоносные космические знаки. Только в таком мире человек оказался способен реализовать царство человеческой культуры (regnum hominum). В противовес бездонному «хаосу» физической Вселенной с ее ужасающими «черными дырами» и неопознанными летающими объектами, человек создает свой особый мир уютных комнат, торжественных приемных, банкетных залов и т. д. В этих пространствах легко перемещаться, меняя роскошь автомобильного салона на шикарные апартаменты круизного лайнера. Причем передвижение во времени оказывается столь же простым и однозначным. Современные люди без труда переходят из эпохи античной древности в новейшие интерьеры постиндустриального общества в рамках одного здания исторического или художественного музея. В связи с этим способность к перемещению в пространстве, подвижность и движение как таковое оказываются принципиально значимыми моментами существования человека в эпоху постмодерна, что, в частности, отражается в феномене аккультурации, взаимного проникновения культур, преодолевающего всевозможные барьеры и табу.

Бег как экзистенциальное переживание

Примечательно, что в философии постмодерна исследовательский дискурс направлен не столько на глобальные принципы исторического развития духа и идей, сколько на практику человеческой повседневности, на понимание обыденных процедур жизнедеятельности. В этом контексте изучение движения как такового необходимо ассоциируется, в частности, с обычной утренней пробежкой. Бег стал повсеместным атрибутом городских ландшафтов. Мы давно привыкли к образу человека, бегущего трусцой по аллеям парков или городским улицам. Бег в данном случае несет в [239] себе не просто оздоровительную функцию, но отражает специфику нашей жизни. В процессе бега я демонстрирую себя в качестве активного члена сообщества деятельных людей, подтянутых и динамичных, руководствующихся принципом «self-made-man». Бег утверждает и реализует в человеке потенциал его природных сил. Пока я бегу, я живу, я надеюсь, перемещаясь в пространстве, я ощущаю действенность собственной телесности. Примечательно, что символика бега широко использовалась в идеологии тоталитарных режимов двадцатого века. Народный художник СССР А.А. Дейнека (1899-1969) в картине «Бег» представил образ советских людей с их новым физиологическим габитусом, свершающих подвиги не только на аренах стадионов, но и способных к героическому труду. Еще более колоритно тема здорового телесного атлетизма звучит в известных «олимпийских» фильмах Лени Рифеншталь. При этом легкая атлетика как разновидность современного спорта предстает лишь в роли «симулякра», отсылающего к внешним смыслам человеческого действия. Спортивный атлетизм в данном значении является формой коммерческого мероприятия, а спортсмен, по сути, выступает в качестве шоумена, он просто работает, зарабатывает деньги, как делают это учителя и врачи, строители и крестьяне, ученые и актеры. Но все же и в современной легкой атлетике сохраняется неизбывная власть мига, последнего, решающего мгновения, обеспечивающего радость и торжество победы, тех десятых, сотых и тысячных долей секунды, которые оказываются судьбоносными для карьеры спортсмена. Уступая в зрелищности многим игровым и командным видам спорта, легкая атлетика и сегодня остается достаточно популярной, являясь «царицей» всех спортивных состязаний.

Бег и миг

Бег, скорость, темп движения современного человека приобрели в культуре постмодерна особое символическое значение. Человек мегаполиса постоянно бежит, он вынужден перманентно торопиться, чтобы не опоздать на деловую встречу, ответственное [240] совещание, любовное свидание. Он врывается в закрывающиеся двери поезда городского метро, догоняет отправляющийся автобус, прыгает в самолет с отъезжающего трапа, он все время ускоряет свое движение. Решающее значение здесь получает последнее мгновение, тот миг, который становится самым принципиальным, он свершается между двух граней — опозданием, невозможностью осуществить некоторый принципиальный ход событий, и реализацией этих актов, возможностью успеть, догнать, вбежать, ворваться. Недаром образ извечно бегущего человека приобрел столь широкую рекламную популярность. Характерным примером могут служить призывы из рекламного слогана ресторана «Макдоналдс»: «Живите активно! С удовольствием ешьте, с удовольствием двигайтесь, бегите, плавайте, просто гуляйте!» Этот образ постоянно воспроизводится в различных блокбастерах, фильмах в стиле action, символичны и их названия («Беги, Лола, беги!», «Бегущий по лезвию бритвы» и т. п.). Однако наиболее талантливо эта тема раскрывается в известной кинокартине американского режиссера и хореографа Боба Фосса «All that jazz» (1979 г.). Кардинально иной статус атрибутика бега имела в античной культуре.

Бег и агон в древнегреческой культуре

Символика бега сопряжена в древнегреческой культуре с ее изначально «агональным» (agon) характером 2. Бег был обязательным видом всех спортивных соревнований и эллинских игр. И даже тогда, когда в 86 г. до н. э. храмы Олимпии были ограблены Суллой, а спортсмены унизительно вывезены в Рим, «атлеты состязались в самом древнем виде — беге» 3. При этом «женские состязания в беге были в Элладе столь же древними, как и [241] состязания мужчин» 4. Соревнования в беге были частым сюжетом греческой мифологии и литературы, например, среди женихов, чтобы выявить самого ловкого и доблестного, который получал в награду в жены дочь царя. Так, Одиссей победил в состязаниях по бегу, устроенных Икарием среди женихов Пенелопы. И в философских произведениях можно обнаружить многочисленные образы бега — «бег колесницы» из поэмы Парменида, знаменитого бегущего Ахиллеса, который никогда не догонит черепаху, из известной апории Зенона, апелляции к процедуре бега встречаются в диалогах Платона (Протагор 329b; Теэтет 148bc; Федр 214b). «Многие знаменитые ученые и писатели Древней Греции (Пифагор, Гиппократ, Софокл, Еврипид, Хрисипп, Сократ и др.) были хорошими атлетами» 5. Однако больше всех выделялся «широкоплечий» Платон — отличный бегун, блестящий наездник, ловкий борец, победитель Истмийских и Пифийских игр. Неудивительно, что агональный дух состязательности, здорового мужского соперничества пронизывает большинство сократических диалогов Платона. Бег в агональной культуре древних эллинов утверждает специфическую позицию атлета в системе социальных отношений. Уникальные физические способности, торжество в спортивных состязаниях выделяют его в круге сотрапезников. Он обретает достоинство славного человека, с которым все готовы общаться, принимать в гости, ведь он приносит в дом успех и процветание. Он — доблестный муж (arete), избранник богов, его доля (moira) — успех и победа.

Средние века: «человек — странник» (homo viator)

Казалось бы, человек Средневековья не мог стремиться к какой-либо подвижности в перспективе горизонтального перемещения, так как его взгляд был поглощен вертикалью мистического [242] общения с Богом. На самом деле, следуя исследованиям М. Блока и Ж. Ле Гоффа 6, средневековый мир был наполнен всевозможными передвижениями людей — крестьян, разоренных и искавших лучшей жизни, клириков, убежавших из ненавистных монастырей, паломников, путешествующих по святым местам, школяров, ищущих новых знаний, купцов, трубадуров, странствующих рыцарей, представителей феодальной знати, включая монархов, переезжающих с места на место в целях инспекции и необходимого личного контроля, бродяг, идущих по дорогам Европы. Средневековый дух странничества соответствовал изначальному христианскому пониманию человека в качестве «путника» (homo viator) 7 на этой грешной земле, жизнь которого развертывается между двумя кардинальными событиями — непостижимым актом рождения и неизбежным таинством смерти. При этом перемещение не предполагало ускорения, не требовало поспешности, темп движения людей был очень медленным, скорость — предельно малой (от 25 до 60 километров в сутки). Процесс движения средневекового человека задавался определенными внутренними смыслами, ради посещения святого места он мог сделать большой круг и значительно отклониться от первоначального направления. Никакие преграды не останавливали его, он шел по горным тропам и лесным просекам, не стремясь облегчить свой путь. Благоустроенные дороги римлян вскоре были забыты. Средневековый человек неизменно двигался к своей цели в соответствии с изначальным смыслом христианской религиозности.
[243]

Homo currens как смыслообраз культуры постмодерна

Динамика и подвижность, текучесть и изменчивость присущи всем измерениям жизни человека эпохи постмодерна, поэтому образ бегущего человека (homo currens), наряду с традиционными формулами animal sociale и animal rationale, homo ludens и homo faber, отражающими соответствующие смыслы истории культуры прошлого, может стать важнейшим концептом понимания современности. При этом движение как таковое не имеет принципиального курса и направления, оно не задается имплицитными сверхзадачами и провиденциальными историческими призывами, определяя исключительно само себя. Быстрая смена картинок и специфическая клип-культра на современном TV, торжество аудио-видео ряда в системе коммуникации, упоение скоростью при движении на новейших транспортных средствах 8, господство широкого кредитования и ускоренного потребления формируют особую «мораль убегания вперед» 9. Такого рода мораль не оставляет возможности для реализации процедуры «обдумывания» (consilium) в акте человеческого действия; непосредственное восприятие вне рационального осмысления и глубокого чувственного переживания — вот, что характеризует человека эпохи постмодерна. Это — человек действия, его главный modus vivendi — бег, чистая подвижность, обладающая само-полаганием и автовоспроизводством. Неизбывная темпоральность и постоянно ускоряющийся темп, присущие современному стилю жизни, делают невозможными привычные формы релаксации, общения и практики трансляции знаний, что порождает новые формы постлитературного, постэпистологографического и постгуманистического бытования культуры в ситуации постмодерна. «Эра гуманизма, основанная на книге и образовании, закатывается, потому что проходит великая иллюзия, состоявшая [244] в том, что единство общества может достигаться исключительно литературой» 10. Однако судьба традиционной университетской формы образования, восходящая своими истоками к эпохе высокого Средневековья, как и классической новоевропейской научной парадигмы знания, убедительно доказывают, что мы перманентно пребываем в сфере определенных иллюзий, периодически сменяющихся новыми. Но при этом мы неизбежно движемся вперед.