С Ярославом Анатольевичем я впервые встретилась в приемной декана. Это было в 1992 году, на первом курсе, в самом начале моей студенческой жизни в Университете. В коридорах и аудиториях факультета было по-осеннему зябко. Присутствующие украдкой ежились и сетовали на холод. Тут вдруг в приемную вошел седовласый господин и радостно всех поприветствовал. От его улыбки, излучающей тепло, сразу же все оживились, мгновенно забыв о сковывающем души холоде. Он подходил к каждому, пожимал руку, шутливо заводил разговор, в том числе и на меня обратил внимательный и ласковый взгляд, слегка поклонившись: что, мол, за птица? Не знаю такой. «Вот бы поучиться у него», — подумала я и поинтересовалась у секретаря о вошедшем, на что секретарь с гордостью ответила: «Профессор Слинин, заведующий кафедрой логики».
Специализация у нас началась с третьего курса. Перед каждым студентом встал вопрос о выборе научного руководителя. Для меня этот вопрос не был легким, хотя интерес к феноменологии уже тогда определился достаточно отчетливо. Не без посторонней помощи я обнаружила в расписании спецкурс «Логика и феноменология», читаемый для пятикурсников как раз Ярославом Анатольевичем, и решила этот курс прослушать.
Лекции по феноменологии приходили слушать многие. Аудитория 132 была всегда заполнена до отказа. Ярослав же Анатольевич реагировал на это, говоря: «Студент нынче пошел активный, продвинутый». Однажды, после лекции, преодолев робость, я все-таки решилась поговорить с Ярославом Анатольевичем по поводу руководства над курсовой работой. Помню, как я, запинаясь, излагала свои «замысловатые идеи», как Ярослав Анатольевич внимательно слушал, изредка задавал вопросы, а потом сказал: «Тема интересная, хотя, должен предупредить, что Вас может постигнуть разочарование, но я готов руководить этой темой».
Получив согласие Ярослава Анатольевича, я, как это по обыкновению случается, беспечно пребывала в бездействии, пока однажды, уже в декабре, закончив лекцию, Ярослав Анатольевич не призвал меня к себе со строгостью в голосе. И после этого я стала частым гостем на кафедре логики.
Отношения между учителем и учеником являются, на мой взгляд, глубоко личностными, интимными. Невозможно выразить в словах эту неуловимую настроенность на совместную работу, порождающую такое взаимопонимание, которое не понятно для непосвященных окружающих. Неизвестно, когда и каким образом Учитель обучает, а ученик в результате все же научается и получает оценку «годится».
Ярослав Анатольевич оценивает строго, но всячески поддерживает малейшие проявления самостоятельности у студента. Так мою первую курсовую работу, всю испещренную вопросами, Ярослав Анатольевич кратко рецензировал: «работа очень хорошая», а вот в процессе работы над дипломом безжалостно иронизировал над моими неудачами в переводе и, казалось, даже был расстроен за автора. Надолго я запомнила этот урок, когда же принесла текст первой главы диссертации, то с беспокойством ждала оценки — годится или нет. А Ярослав Анатольевич тогда сказал: «Я все понял! Правда, кое-что лучше убрать, чтобы не перегружать текст».
Много было разговоров, кратких и продолжительных, сложных и интересных, проникнутых любовью к предмету исследования и желанием добраться до самой сути. И в каждом из них Ярослав Анатольевич щедро делился знаниями, жизненным опытом, мудростью. В беседах с Ярославом Анатольевичем, рассуждающим просто и ясно, невольно начинаешь ощущать себя умнее, интереснее, продуктивнее, словно пробуждается в сознании мысль, откликаясь на четко обозначенное, обнаруженное в сомнении затруднение. В сердце моем всегда остается глубокая благодарность к своему Учителю.
Добавить комментарий