В доказательство тезиса о господстве паноптической метафорики западноевропейской философии в эпоху «оптикоцентризма» приводятся, как правило, следующие примеры: основную роль в западноевропейской метафизике играет «представление», характеризующее «мировоззрение» человека в целом, а понятия «рассмотреть», «увидеть» являются синонимами «исследовать», «анализировать», утверждение же «я вижу» тождественно «понимаю», «подтверждаю», «соглашаюсь», а термин «умозрение», в противоположность бытию по мнению, характеризует бытие по истине и, отсылая к ненаглядному познанию, непосредственно указывает на разумную способность выделять и преувеличивать предмет, как, впрочем, и устойчивый оборот «в работе/исследовании отражено» и т. д.
Эпоха «оптикоцентризма» зарождалась в Древней Греции. Именно в греческом языке специалисты обнаруживают родственность слов «видеть» (oyiz) и «знать» (gnosiz), подобно «видеть» и «ведать» в индоевропейской группе (В.Н. Топоров). Вспомним, что Аристотель в первых строках «Метафизики» указал на то, что люди от природы имеют влечение к чувственным восприятиям и ценят они «больше всех зрительные восприятия, ибо видение, можно сказать, мы предпочитаем всем остальным восприятиям». Дально- и мелковидение в западной цивилизации вооружалось оптикой, которая была противопоставлена «духовному» видению, откровению, боговдохновенному слову. Она воплотила мечту Галилея наблюдать ненаблюдаемое.
Обратим внимание, что история изобразительности и, в частности, живописи укладывается во временные масштабы оптико-центристской установки, совпадая с ней по интенциям и, в конечном итоге, они взаимно поддерживают друг друга. Вспоминаю, что Э. Юнгер, анализируя роль зрения в познании мира сделал вывод, что «терминология видимости (иллюзии) основывается преимущественно на оптических образах». Эта [72] ситуация в культуре и была названа оптикоцентризмом. Здесь уместно напомнить, что становлению и утверждению оптикоцентризма сопутствовало понимание ведущей роли рефлексии.
Утверждение классической рефлексии приводит к геометризации и упрощению — гомогенизации — социального пространства. Начиная с ХVII столетия в английском и французском словоупотреблении термин рефлексия употреблялся в следующих смыслах: «размышление», «соображение», «рассмотрение». Да и как, если не по прямой, может двигаться lumen naturalis — естественный свет разума Декарта и Спинозы, — стремящийся стать божественным геометром. Эта сугубо «метафизическая проблема» в действительности связана с рождением оптики как раздела физики и, как следствие, утверждением паноптической метафоры (превращением «горнего» света в прямолинейность физического луча), которая имеет раздражающий современников (по сей день) заряд провокативности. Во всех определениях современности позиция визуального образа неизменно лидирует.
С паноптической метафорой спорят, ее объяснительный потенциал подвергается сомнению, а следствия — сейчас акцентируют самые негативные — обсуждаются. Здесь достаточно вспомнить «вменение» Декарту Мишелем Фуко причастия к репрессии неразумия.
Печатная революция, начавшая отсчет с изобретения Гуттенберга, не только рассеяла политическое и физическое тело, освободив голос от настоятельной необходимости присутствовать в своем физическом воплощении, но также и спровоцировала напряженный дисбаланс между устной и письменной речью с последующей консолидацией визуальной терминологии и знаков власти в качестве доминирующей метафоры западной культуры.
Заметим, справедливости ради, что среди метафор пронизывающих строй классической философии кроме оптической принято числить строительные метафоры: фундамент мысли, леса теории, здание науки и т. д., а также метафоры ткачества, как, например: ткань мысли, сеть категорий, красной нитью и т. д.
Новая эпоха, культивирующая рациональную мысль, эпоха, которая в конечном счете, сводит человека к функции стоимости труда, к денежному эквиваленту, а его усилия взвешивает на механических весах прогресса, влечет к гомогенизации [73] (геометризации и машинизации) сознания и социального пространства. Ограничивая желание подробности, укажем на косвенное подтверждение глобальной смены установок и ориентиров в мировоззрении человека эпохи перехода от Средневековья к Новому времени. Речь идет о появлении прямой перспективы в изобразительном искусстве, которая утверждает новую точку зрения и исхода света: уже не к человеку, но от него исходит свет, уже не на нем сходятся лучи света высшего (обратная перспектива), но из него исходят лучи, фокусируясь на горизонте в геометрической точке (прямая перспектива, перспектива просвещения и прогресса).
Трансформируются и ориентиры предвидения. Дошедшее в своих существенных моментах до позднего Средневековья представления о прошлом и будущем радикально меняют в эпоху Нового времени полюса известного и неизвестного. Смысл прежней картины мира «связан с пониманием будущего как «неизвестного», надвигающегося из-за нашей спины «сюда» и естественно противоположным пониманием прошлого как известного, как находящегося перед глазам» 1. Но когда будущее становится прозрачным, представимым и просчитываемым, когда с ним связывается прогрессивное развитие, тогда соперничающее течение, доверяющее «темной» истине, изгоняется, носители ее — сумасшедшие — заключаются в помещение, которое ранее было использовано для изолирования больных проказой, а до этого было зверинцем, цирком. Умаление безумца (божьего человека, блаженного) до очевидного всем кожного поражения — болезни — еще одно свидетельство самомнения разума, запутавшегося в своих зеркальных ловушках и оптических преувеличениях зримого. Его не спасает рефлексия своих оснований, так как он в исходном видит подтверждение настоящего (и времени, и способа мысли), а в настоящем — подлинное условие будущего. Эта универсальная процедура не приводит к реальным условиям мысли, поскольку она обладает удивительным свойством описывать собственные средства описания, приходя к зеркальности собственного образа и образа, отраженного другим. Система замыкается и коллапсирует в точке ничто или… бесконечной перспективы.
На фоне голословных или, что в данный момент тождественно, очевидных, указаний на пронизанность всего строя философской мысли оптической метафорикой, которая [74] говорит нами, никто не дал себе труд инвентаризации оптической метафорики философского языка. Именно такую задачу поставила группа студентов на практическом семинаре «Стратегии коммуникации». Однако самонадеянно было бы полагать исчерпанность всего ряда и безусловность терминов, отнесенных к оптическим метафорам. Инвентаризацию проводили: П. Любимов, Д. Пучков, Д. Селиверстов, А. Смирнова, П. Спирина, студенты 3 курса.
- Безобразный
- В глазах общественности
- Взгляд на проблему
- Видимость
- Визуальность
- Высветить
- Выявить
- Горизонт
- Дальновидность
- Демонстрация
- Духовная оптика
- Естественный свет
- Затмение ума
- Зеркало мнений
- Зреть
- Зрительный ряд
- Иллюзия
- Интроспекция
- Кажимость
- Картина мира
- Контраст
- Кругозор
- Луч света разума
- Мировоззрение
- Миросозерцание
- Научное светило
- Обзор
- Отражение
- Очевидность
- Перспектива
- Перцепция
- Преломление мысли
- Проблеск мысли
- Провидение
- Прозрение
- Просвещение
- Рассмотрение
- Ретроспективный
- Рефлексия
- Светоч разума
- Спектр мнений
- Сфокусировать разума
- Транспарентность
- Умозрение
- Усмотрение
- [1]
Добавить комментарий