Обращение к участникам Дней петербургской философии-2005

Уважаемые коллеги, дорогие друзья, участники юбилейного заседания!

Думаю, не нужно объяснять, как я переживаю из-за невозможности участвовать в этом заседании с приветственным словом и пожать руки, обнять тех, кого давно не видал, встретиться понимающим взглядом с былыми учениками, с нынешними соратниками и единомышленниками. Но есть тема, о которой я не могу не сказать пусть в краткой письменной форме.

Вы знаете, что я не люблю формального пустословия, даже в праздничные дни, особенно если за радостью дружеской встречи стоит горечь бессмысленной смерти нашего студента, смерти, ответственность за которую лежит в той или иной мере на всех нас. Потому что, будучи философами, мы отвечаем за организацию человеческого бытия, за социальное сознание и поведение каждого человеческого существа.

Наша пресса, журналистика, кинематограф, телевидение научились не хуже западных показывать жизнь современного общества, и подобно им наша философия отстраняется от постановки вопроса: почему преступность стала законом его повседневного бытия? Мы дожили до того, что президент России, а не наши враги, стал прямо говорить о пороках, пожирающих все наши достижения — о взяточничестве, бандитизме, пьянстве, наркомании, бытовом хулиганстве, акциях неофашистов, признавая неспособность милиции и других соответствующих органов справиться со всеми этими бедами. Но откуда все это берется? Ведь взяточники всех родов — чиновники, милиционеры, судьи не рождаются преступниками — они вырастают в тех же школах и вузах, что и честные люди, и если мы награждаем учителей с лучшими показателями успеваемости, то почему не считаем их ответственными за противоположные формы поведения своих учеников?

Видимо, по той простой причине, что с благословения философов школа превращена в институт образования, а цели воспитания из школы изъяты — вместе с коммунистическим воспитанием ее «освободили» от задач воспитания как такового, прежде всего нравственного, а попытки заменить его религиозным воспитанием в наш век наивны и бесплодны. Существование бога, и какого именно, остается дискуссионным и не в школах вопрос этот обсуждать, но именно в школе и только в школе ребенку должны быть привиты представления о добре и о зле, о порядочности, о честности, о благородстве как исходные целевые принципы истинно-человеческого поведения, не зависящие от того, станет ли ребенок верить в бога, и в какого именно, или будет расти атеистом.

Между тем, формирование элементарных нравственных представлений в нашей школе отсутствует, и потому ученик, успевающий по арифметике и физике, может быть хулиганом и бандитом — более того, хакеры имеют великолепную научную подготовку, и врачи в гитлеровских концлагерях были неплохими специалистами.

Отсюда следует, что школа, лишенная нравственного воспитания, обречена на формироваиие такого человеческого типа, социальную ценность которого определяют трагически-однобоко, закрывая глаза на то, что образование по сути своей исключает аксиологические компоненты: изучение наук вводит ребенка в мир знаний, а в мир ценностей его может ввести только воспитание. Школа, ограничивающая себя обучением основам наук, рождает явление, точно названное Солженицыным грубоватым словом «образованщина», а теоретическим фундаментом ее является такая философия, которая либо вообще не имеет учения о человеке, либо трактует его однобоко и обедненно.

Было время, когда приобщение к культуре делало философию «служанкой богословия»; его сменила эпоха, подчинившая философию естествознанию; в ХIХ-ХХ веках к столкновению этих двух ориентаций добавились новые «точки отсчета» — общество в том или ином его социальном содержании, экзистенциальное трагически-одинокого «Я» философа или эклектическая смесь тех или иных экзистенциальных оснований. Но при всем том оставался открытым вопрос: почему в одной и той же школе формируются молодые люди со столь различными, взаимоисключающими жизненными позициями, мировоззрением, ценностями и как достичь нам духовного единства народа нетеологическим и непозитивистским путями, сохраняя духовную свободу личности; первым и непременным условием для этого является переориентация жизни школы, средней, а значит и высшей педагогической. Главной задачей философии должно стать построение учения о человеке, которое на уровне современных научных знаний и методологии нашло бы выход к Человеку, диалектически сочетающий соборное духовое единство планетарного масштаба со свободным самоопределением личности.

Если такая радикальная перестройка всей программы формирования Человека Нового типа начнется в Петербурге и в недрах петербургской философии, это подтвердит жизненность его культурных традиций, заложенных его Великим Строителем триста лет тому назад.

На протяжении последних десятилетий в ряде книг, начиная с монографии «Человеческая деятельность» и кончая еще не вышедшим из печати онтологическим исследованием «Метаморфозы бытия и небытия» я разрабатывал эту проблему, подводя философский фундамент под педагогическую теорию, но не успел, увы, сделать это в полном объеме. Я оставляю решение этой главной задачи современной гуманистической моим ученикам и последователям.